Патриот

А под их ногами, там, где остров Лешп все глубже оседал в морское ложе, по крайне любопытным улицам носились любопытные кальмары. Они не имели ни малейшего представления, почему их город раз в колоссальный промежуток времени исчезает в небесах, но всякий раз знали, что это ненадолго и их дом обязательно скоро вернется. Так уж устроена жизнь. Иной раз что-то случается, другой раз – нет. Любопытные кальмары исходили из предположения, что все в жизни рано или поздно утрясется.

Мимо проплыла акула. Наберись кто-нибудь смелости приложить ей к боку ухо, этот смельчак непременно был бы вознагражден следующими словами: «Дзынь-дзынь-подзынь! Три ноль-ноль… Есть, Ощущать Голод, Плавать. Дела На Сегодня: Плавать, Ощущать Голод, Есть. Три ноль пять: Обжираловка…»

Это был не самый занимательный распорядок дня, зато с организационных позиций очень легкий.

Вопреки обычаю, сержант Колон включил в расписание нарядов и собственное дежурство. Иной раз неплохо прогуляться по свежему воздуху. Кроме того, по городу прошел слух, будто бы Стража имеет отношение к тому, что в каком-то неведомом своем аспекте считалось победой, а стало быть, мундир стражника в кои-то веки может сослужить неплохую службу – у черного хода какого-нибудь трактира, в качестве контрамарки на получение бесплатной пинты пива.

Колон вышел в дозор в компании капрала Шноббса. Оба вышагивали с самоуверенностью людей, которые кое-где побывали и кое-что повидали.

Инстинкт истинных стражников привел их к «Едальне». Господин Горифф мыл окна. Заметив гостей, он бросил тряпку и метнулся в глубь комнаты.

– И это называется благодарностью? – хмыкнул Колон.

Очень быстро Горифф появился вновь, таща под мышкой две большие коробки.

– Вот, моя жена приготовила специально для вас, – сказал он. И добавил: – Она говорит, что знала, что вы непременно заглянете.

Колон сдернул вощеную бумагу.

– Вот это да, – восхищенно выдохнул он.

– Специальное анк-морпоркское карри, – сказал господин Горифф. – Из желтого порошка карри, с большими кусками брюквы, зеленым горошком и разваренным кишмишем величиной с…

– …с яйцо! – восхищенно завершил Шнобби.

– Большое спасибо, – поблагодарил Колон. – А как поживает твой сын, господин Горифф?

– Он говорит, что вы стали для него примером, и когда он вырастет, то обязательно пойдет в стражники.

– А-а, это хорошо, – довольным голосом произнес Колон. – Господин Ваймс обрадуется. Передай ему…

– Он будет стражником в Аль-Хали, – поспешил уточнить Горифф. – Он сейчас там, у моего брата.

– О-о! Ну что ж… тоже неплохо. Э-э… спасибо за карри.

– А каким, по-твоему, мы стали для него примером? – спросил Шнобби, когда они продолжили свой путь.

– Ясное дело каким. Хорошим, конечно, – прочавкал Колон сквозь полупрожеванную умеренно пряную брюкву.

– Ну да, разумеется.

Медленно жуя и еще медленнее переставляя ноги, они двинулись к докам.

– Вот собрался Бане письмо написать, – чуть позже сказал Шнобби.

– Да, но ведь… она думала, что ты женщина, Шнобби.

– Точно. И поэтому она увидела мое внутреннее «я» без… – Припоминая, Шнобби зашевелил губами. – Ну, без этого, которое наносное. Так Ангва говорит. Жених Баны скоро вернется с войны, ну и я подумал, надо бы проявить благородство, не мешать ее счастью.

– …И прально, а то вдруг он здоровенный амбал какой… – кивнул сержан Колон.

– Вот про это я и не думал, сержант.

Какое-то время они шли молча.

– Сейчас я совершаю очень, очень хороший поступок. Гораздо лучше многих моих прошлых поступков, – возобновил разговор Шнобби.

– Ага, – отозвался сержант Колон. И, помолчав, добавил: – Хотя в твоем случае это, конечно, нетрудно.

– Смотри, носовой платок, это она мне подарила.

– Очень мило, Шнобби.

– Настоящий клатчский шелк, вот как.

– Симпатичный.

– Я его никогда не буду стирать, сержант.

– Правильно. А потом поставишь в уголок комнаты, пусть себе стоит.

Капрал шумно высморкался в платочек.

– Может… тебе все-таки перестать его использовать? – с сомнением в голосе спросил Колон.

– С чего бы это? Он же еще очень даже неплохо гнется. – Шнобби продемонстрировал.

– Ну да, понятно. Глупо было спрашивать.

Флюгера над головой со скрипом завращались.

– Теперь я гораздо лучше понимаю женщин, – задумчиво произнес Шнобби.

Колон, человек сильно женатый, промолчал.

– Я тут встретил Верити Колотушку, – продолжал Шнобби, – встретил и говорю: может, прогуляемся вечерком, ну и что, что ты косая, мне это все равно, лишь бы человек был хороший, а еще у меня есть дорогие духи, если ты ими побрызгаешься, то никто и не почувствует, как от тебя воняет, а она и говорит: отвали – и как швырнется в меня угрем.

– Н-да, начало не слишком хорошее, – заметил Колон.

– Отличное начало, сержант, ведь раньше при виде меня она сразу начинала ругаться. А к тому же я угрем разжился, будет отличный ужин, так что, по-моему, я сделал большой шаг вперед.

– Может, и так. Кто знает. Главное – чтобы ты эти духи кому-нибудь поскорее подарил. А то, занюхав нас, люди сразу сворачивают в боковые улочки.