Патриот

…А также запах Фреда Колона — пот плюс пиво; и еще вонь этой странной мази, которой Шнобби лечит свое кожное заболевание, и запахи ног, тел, одежды, ногтей…

Допустим, прошел час. Нос — он же в данном случае глаз — без труда различит застывший во времени запах ходившего по комнате человека. Но если прошел целый день, запахи начинают смешиваться и переплетаться. Приходится отделять их друг от друга, убирать все знакомое, и тогда то, что останется…

— Они все так перепутались!

— Не волнуйся, все в порядке, — успокоил ее Моркоу.

— Их по меньшей мере трое! Но один из них, кажется, Осей… У кровати запах сильнее… и…

Резко открыв глаза, она посмотрела на пол.

— Где-то здесь!

— Что? Что такое?

Ангва пригнулась, едва не касаясь носом пола.

— Я чувствую запах, но увидеть не могу!

Перед ней мелькнул нож. Опустившись на колени, Моркоу провел лезвием по забитой пылью щели в половицах, откуда выскочило что-то коричневое, похожее на большую щепку.

По этой штуковине прошло немало подошв, однако теперь даже Моркоу почувствовал призрачный гвоздичный запах.

— Как думаешь, Осей тут часто пек яблочные пироги?

— «Никакой готовки» — помнишь? — подмигнула Ангва.

— Тут застряло что-то еще…

Моркоу добыл из щели некоторое количество грязи и пыли, среди которой что-то блеснуло.

— Фред ведь говорил, что все осколки снаружи, верно?

— Да.

— А что, если кто-то, вломившись в комнату через окно, подобрал не ВСЕ осколки?

— Для человека, который терпеть не может врать, ты иногда мыслишь довольно изощренно.

— Не изощренно, а логично. За окном валяются осколки стекла, но значит это только то, что за окном валяются осколки стекла. Командор Ваймс любит повторять: нет такой штуки, как Улика. Есть лишь твой взгляд на вещи.

— По-твоему, кто-то вломился сюда через окно, а потом аккуратно повыкидывал осколки наружу?

— Может, и так.

— Моркоу! А почему мы говорим шепотом?

— «Никаких женщин» — помнишь?

— И животных тоже, — завершила Ангва. — Меня, можно сказать, обложили. И не смотри на меня, — добавила она, заметив выражение лица Моркоу. — Это другим нельзя так шутить, а мне разрешается.

Моркоу принялся выцарапывать из щели забившиеся туда осколки, в то время как Ангва, заглянув под кровать, выудила оттуда несколько потрепанных журналов.

— О боги, неужели кто-то это читает? — воскликнула она, бегло просматривая «Наемника Фортуны». — «Испытайте „Рефлекс Локсли 7“: Башку Так И Сносит!»… «Ножки бо-бо?! Сравнительные Тесты Десяти Лучших Проволочных Заграждений!»… А это что еще за журнал?.. «Вокруг осады»?

— Маленькие войны такая штука, они всегда где-то идут, — заметил Моркоу, извлекая из-под кровати коробку с деньгами.

— Ты только посмотри на этот топорище!!! «Хватай да Махай! „Санитар Улиц“ от Коренного и Рукисилы! Шеи Не Ждут!» Да-а, должно быть, правда то, что говорят о людях, которые любят большое оружие…

— А что про них говорят? — Моркоу снял с ящичка крышку.

Ангва посмотрела на макушку Моркоу, над которой, как всегда, сиял нимб невинности. Не может же он… Или… Да наверняка…

— Они сами, как бы это сказать… довольно маленькие, — сказала она.

— О, это как раз чистая правда, — ответил Моркоу, вынимая из ящика несколько клатчских монет. — Взять, к примеру, гномов. Лучше всего чувствуют себя в обнимку с каким-нибудь здоровенным тесаком. Или Шнобби — он прямо-таки тащится от оружия, а сам ростом практически с гнома.

— Э-э…

Формально говоря, Ангва была уверена, что знает Моркоу лучше, чем кто-либо другой. И была почти уверена, что он испытывает к ней теплые чувства. Сам он редко выражал свое отношение словами, видимо считая, что ей и так все известно. Разумеется, она знавала и других мужчин — хотя присущая ей особенность часть времени проводить в волчьем обличье могла оттолкнуть любого НОРМАЛЬНОГО мужчину, что неизменно и происходило, вплоть до ее знакомства с Моркоу. И она знала, что кое-какие слова мужчины произносят в пылу, так скажем, страсти, а потом благополучно забывают. Но когда Моркоу что-то говорил, то это означало, что, по ЕГО мнению, вплоть до следующего обсуждения все вопросы утрясены, так что, вздумай она опять поднять ту же тему, он был бы искренне удивлен ее забывчивостью, ведь он мог привести точную дату и время, когда говорил нечто подобное.

И все же ее не покидало чувство, что это только вершина айсберга, а большая, главная, часть его личности скрыта очень, очень глубоко и смотрит оттуда на внешний мир. Невозможно быть таким простым, таким изобретательно, изощренно тупым, не будучи при этом очень умным. Это как с актерами. Лишь самые талантливые из них способны убедительно прикидываться бездарями.

— Одиноко ему на этом счете, нашему Шнобби, — покачал головой Моркоу.

— Ну да…

— Но я верю: он обязательно найдет себе подходящую пару, — жизнеутверждающе заключил Моркоу.