Патриот

В ответ на что стражники попытались с места в карьер развить как можно более удовлетворительную скорость — и все бы ничего, если бы не та природа, что имеет обыкновение застревать в дверях.

Вдруг они перестали пытаться пролезть в узкую дверцу и, пятясь, начали отступать обратно в док.

— А, сержант, — кивнул лорд Витинари, появляясь в двери. — И капрал Шноббс здесь. Леонард вам все объяснил?

— Пожалуйста, сэр, не посылайте нас туда! Это ведь чистое самоубийство! — взмолился Колон.

Патриций свел пальцы перед губами в жесте, напоминающем молитвенный, и задумчиво втянул воздух.

— Полагаю, ты немного заблуждаешься, — наконец произнес он, как будто разрешив наконец некую метафизическую головоломку. — Пустившись в плавание в этом сооружении, вы совершите доблестное деяние, которое, вполне возможно, будет щедро вознаграждено. А еще, рискну предположить, самоубийственной будет скорее попытка НЕ отправиться в данное плавание. Но спасибо за честно высказанное мнение.

Лорд Витинари не был человеком ни крупного телосложения, ни первой молодости, и ходил он, опираясь на трость из черного дерева. Никто никогда не видел, чтобы он прибегал к помощи какого-либо оружия, и во вспышке нехарактерного озарения сержант Колон вдруг осознал, что сей факт может толковаться двояко. Поговаривали, будто бы патриций получил образование в Гильдии Убийц, но на каком оружии он специализировался, никто не помнил. Помнили только, что он изучал языки. И почему-то от этого становилось только страшнее.

Сержант Колон отдал честь — что всегда полезно в сложной ситуации вроде этой — и бодро выкрикнул:

— Капрал Шноббс, почему ты еще не в… металлической подводной рыбе?

— Сержант?

— Ну-ка, посмотрим, как ты взберешься по этой лесенке, дружище… ап, ап, ап!

Шнобби вскарабкался по лестнице и исчез в цилиндре. Колон еще раз отдал честь. Четкость, с которой он это проделывал, прямо пропорционально зависела от степени его нервозности. На сей раз салютующей рукой можно было резать хлеб.

— Готов к посадке, сэр! — гаркнул он.

— Отлично, сержант, — похвалил Витинари. — Ты демонстрируешь ровно те особые качества, что я всегда ценил в…

— …Эй, сержант, — металлически загрохотало из рыбьей утробы, — здесь кругом цепи и какие-то зубчатые колеса. А это для чего?

Большое сверло в носу металлического чудища со скрипом завращалось.

Из-за рыбьего хвоста показался Леонард.

— Думаю, нам всем следует садиться. Я уже зажег свечу. Вскоре она подпалит шнурок с подвесами, те упадут и выдернут тормозные колодки.

— Ну да… А как вообще эта штука называется? — спросил Колон, поднимаясь вслед за патрицием по лестнице.

— Поскольку сия ЛОДКА предназначена для ПОДВОДНОГО плавания, я всегда называл ее Машиной Для Безопасного Спуска Под Воду, — откликнулся Леонард[11]. — Но обычно я называю ее просто Лодкой.

Преодолев лестницу последним, он обернулся и задраил за собой люк.

Некоторое время тишину дока нарушал сложный перелязг встающих на место засовов.

Наконец свеча прожгла шнурок, тем самым высвободив подвесы, которые выдернули тормозные колодки, и поначалу неторопливо, а потом все быстрее и быстрее Лодка заскользила по рельсам в темные воды, каковые с хищным «всхлюпом» поглотили ее через секунду или две.

На Ангву, протрусившую вверх по трапу, не обратили ровно никакого внимания. Главное было по-хозяйски себя вести. Вряд ли кто осмелится встать на пути здоровенной псины, у которой к тому же такой вид, будто она точно знает, куда и зачем идет.

На палубе толпились люди, типичные не-моряки на борту морского судна. Что им делать, они не знали, а поэтому очень переживали, не делают ли они что-то не то. Более предприимчивые клатчцы раскинули небольшие лагеря, обозначив границы частной собственности мешками и грудами одежды. Это напомнило Ангве двуцветные водосточные трубы и с микроскопической точностью отделенные один от другого дома в Мошенническом переулке — и одновременно явило собой демонстрацию еще одного способа рисования линий на песке. Это Мое, а это Твое. Ступи на то, что полагается Мне, — и получишь то, что причитается Тебе.

Дверь в коридор с каютами охранялась часовыми. Они не получали приказа задерживать незнакомых собак.

Ее вели запахи. Она ощущала присутствие других собак и сильный аромат гвоздики.

В конце узкого коридора виднелась приоткрытая дверь. Толкнув ее носом, Ангва сунула голову внутрь и осмотрелась.

С одной стороны вместительной каюты на подстилке лежали собаки. Другие на их месте подняли бы лай, эти же лишь повернулись и, вытянув красивые головы, воззрились вдоль носов на незваную гостью.

Узкую койку за ними наполовину скрывали шелковые драпировки. Ахмед 71-й час склонился над кроватью, но при появлении Ангвы оглянулся.

Потом посмотрел на собак, потом, озадаченно, опять на Ангву. А затем, к вящему изумлению Ангвы, уселся на пол прямо перед ней.

— Ну и чья же ты будешь? — поинтересовался он на чистом анк-морпоркском.