Патриотизм снизу. «Как такое возможно, чтобы люди жили так бедно в богатой стране?»

Для того чтобы понять, формируются ли солидарные связи, насколько люди ощущают общность с другими людьми и в чем суть этой общности, мы изучаем низовой патриотизм. Важно отметить, что предметом нашего анализа не является патриотический дискурс или государственный патриотический проект. Не является непосредственным предметом нашего интереса и активистский или крайний национализм, хотя мы и рассматриваем его во второй части книги. Центральное место в нашем исследовании занимает именно низовой патриотизм, показывающий, каким образом люди, не принадлежащие к элитам, воспринимают свою страну и других ее жителей. Необходимость именно такого подхода к изучению патриотизма отмечал уже Эрик Хобсбаум. По его словам, «национальные феномены имеют… двойственный характер: во многом они конституируются „сверху“, и все же их нельзя постигнуть вполне, если не подойти к ним „снизу“, с точки зрения убеждений, предрассудков, надежд, потребностей, чаяний и интересов простого человека, которые вовсе не обязательно являются национальными, а тем более националистическими по своей природе»[10]. Именно такую цель мы и ставим перед собой: проверить, насколько нация или другая общность присутствует в мироощущении людей. При этом мы исходим из того предположения, что контуры или содержание понятия нации не являются исключительно результатом усилий, прикладываемых властными или иными элитами, и смыслы, вкладываемые самими людьми в понятие нации, могут расходиться с теми смыслами, которые элиты пытаются навязать им сверху.

Повседневный патриотизм

Литература, посвященная национализму и понятию нации, огромна. Существенная ее часть посвящена попыткам ответить на вопрос о том, почему в определенный исторический момент национальная самоидентификация оказалась возможной в принципе. Но такие работы не объясняют, что конкретно чувствуют и думают «обычные люди» по поводу национализма. Наше исследование отчасти восполняет этот пробел, во всяком случае в том, что касается современной России.

Стоит сразу уточнить, что по-русски мы используем термин «патриотизм», хотя, скажем, в английском языке более распространен другой термин – «национализм» (nationalism). В отличие от русского, английский «национализм» не означает исключительно шовинистское чувство превосходства своей нации, а указывает скорее на стремление соотнести себя с определенной культурной и политической общностью[11], означая, иными словами, стремление к созданию нации. Исторически формой совпадения культурной и политической общностей является государство, в рамках которого члены нации приобретают возможность самоуправления.

В современном мире есть состоявшиеся нации, нации в процессе создания (национального строительства) и национальные группы, стремящиеся к созданию собственного государства или другой формы политической автономии. Многие ученые считают, что в нынешней России процесс национального строительства[12] еще не завершен.

Главную роль в процессе формирования и укрепления нации играют заинтересованные в этом политические, интеллектуальные и экономические элиты. Прочная нация обеспечивает лояльность граждан по отношению к политической власти. Однако процесс строительства нации не может происходить только «сверху», без встречного импульса, исходящего «снизу», от общества. В рамках такого низового движения люди могут формировать различные образы нации, то есть широкой группы, к отождествлению с которой они стремятся. И эти образы могут отличаться от тех, что спускаются элитами «сверху вниз». Поэтому еще одна цель нашего исследования – определить, как соотносятся образы, предложенные элитами (в России это в основном кремлевский проект), и встречные образы, выдвигаемые людьми «снизу».

Для нашей попытки описать «низовой» патриотизм важно определить, на что следует обращать особое внимание. A priori этого рода патриотизм свойствен людям, которые не стремятся транслировать свое видение нации другим, пропагандировать его. Это патриотизм не риторический и не являющийся политическим проектом. Речь идет о патриотизме, который скорее обнаруживается на уровне чувств и эмоций, в практиках и неформальных разговорах. О патриотизме, не живущем и развивающемся в отрыве от обыденного существования, а, напротив, глубоко укорененном в опыте повседневности. Именно этот патриотизм становится в последнее время объектом внимания все большего числа исследователей, которые говорят о нем как о «повседневном патриотизме/национализме» (everyday nationalism). Изучая его, мы изучаем то, как нация ощущается и воспринимается в неразрывной связи с каждодневным человеческим опытом.