Патриций

Юний пододвинул поближе тоненькие, тщательно выделанные листочки из древесной коры, вернее, подкорья, взял в руки каламус…

«Амбар – строение для хранения зерна, муки и прочего.

Рига – сарай для молотьбы, с печью, для сушки хлеба и льна.

Овин – сруб для сушки снопов, тоже с очагом (печью)…»

Снаружи послышался громкий топот – кто-то шумно отряхивал от налипшей грязи ноги. Наверное, возвращался хозяин, да и пора было: темнело.

– Все пишешь? – Октавий принес с собой запах навоза и дыма – видно, испытывали переложенную не так давно печь. – Сейчас велю подавать блюда к обеду.

Он уселся на ложе – да тьфу там, какое ложе? Просто – на широкую лавку, покрытую волчьей шкурой. Таких лавок имелось три, и по римскому обычаю – а как же иначе? – они были составлены под углом друг к другу, как и положено в трапезной.

Молодой раб в овчинной безрукавке полил хозяину на руки из большого деревянного сосуда. Рысь еще вчера заприметил, что почти все вещи в доме Октавия были сделаны из дерева – чашки, миски, ложки, бочонки, какие-то плетеные туеса, короба, не говоря уже о сундуках и корзинах. Вот и сейчас, дождавшись, пока Юний уберет письменные принадлежности и таблички, старый слуга поставил на низенький столик деревянную миску с ржаным, крупно порезанным хлебом, оплетенный сосуд с водою для омовения и две большие кружки, тоже, естественно, деревянные. Рысь невольно потянул носом – из приоткрытой двери, с кухни, доносился вкуснейший запах жареной рыбы, которую слуга с поклоном и подал на стол.

– Угощайся! – довольно ухмыльнулся хозяин. – Приехал бы ты чуть раньше, когда мы забили бычка – давненько я не едал такого вкусного мяса!

– Ничего, – улыбнулся Юний. – Эта рыба тоже довольно вкусна.

Раб принес большой глиняный кувшин и, наполнив кружки, осторожно поставил его на специальную подставку рядом со столом.

– Вот это – чесночный соус, – Октавий гостеприимно показывал блюда. – А вот тут – жареный лук, бери, не стесняйся.

Грубое, обветренное до красноты лицо хозяина выражало довольство и гордость. И ведь было чем гордиться: в том, что касалось яств, обед удался на славу. Вот только беседа как-то не клеилась, старый легионер был неразговорчив и не любил болтунов.

Все же Юнию удалось вызвать его на разговор о соседях – ну да, о чем же еще им было беседовать?

– Да я ведь уже рассказывал, – отхлебнув из кружки – там было не вино, а брага, – Октавий покачал головой. – Манлий, ты сам знаешь, – гад, каких мало. Кто еще? Хизульф, староста Гретарка? О, это варвар крайне хитер и скользок. Остальных я не шибко-то знаю.

– Ну, все же, хоть что-нибудь, – вопросительно посмотрел Рысь. – Начнем, к примеру, с юга, от урочища. Есть там такой Теренций…

– О, этот вообще далеко, я с ним и не сталкивался-то никогда. Так, видал на ярмарке пару раз.

– И по легиону не помнишь? – недоверчиво прищурился Рысь. – Теренций ведь, кажется, тоже из новоявленных землевладельцев.

– Нет, он не из моей когорты…

– Жаль, жаль… Ну а Гретиарий, его сосед? Он-то как раз ближе к твоему дому.

– Тоже не знаю, – Октавий махнул рукой, – так, слухи какие-то доходили.

– Что за слухи? – встрепенулся гость. – Расскажи поподробнее.

– Да что там говорить? Слухи – они и есть слухи. Говорят, Гретиарий со своим соседом, Теренцием, собачится из-за чего-то. То ли землю не поделили, то ли еще что.

– Вот как? – Рысь подавил улыбку. Похоже, он мог здесь найти еще двух потенциальных клиентов. – Ну а что скажешь про остальных? – справившись с собой, спросил Юний. – Про Кальвизия с Лицинием Вером?

– Про этих вообще ничего не скажу, – отмахнулся ветеран. – Даже слухи не доходили.

– А сколько дворов в Гретарке?

– В Гретарке? Да десятка два, не меньше.

– Ого! Большое селение.

– Большое.

– Так, при таком большом селении обязательно должен бы быть и постоялый двор! Тем более – дорога мимо проходит, опять же – пристань. Из Могонциака в Колонию Агриппина, думаю, немало всякого народу ездит.

– Да когда как. – Октавий почесал подбородок. – Вообще, оно, конечно, ездят, но чаще по реке.

– Так есть в Гретарке постоялый двор?

– Да есть, как не быть?

Вот туда-то Юний поутру и отправился. Ночью вызвездило, и дождевые тучи уползли куда-то за Рейн, в земли квадов, маркоманов, херусков или как там еще назывались многочисленные германские племена. Под утро выпала обильная роса, а когда взошло солнце, стало вдруг резко теплеть – да так, что к полудню стояла настоящая жара, словно летом. Впрочем, все это время Рысь провел на постоялом дворе – таковой и в самом деле имелся на самой окраине Гретарка, его показал Юнию первый же встреченный мальчишка.

Коновязь, несколько возов с кожами и сеном, довольно просторный двор. Двухэтажный дом с пристройками был срублен из крепких бревен, однако крыша была покрыта на римский манер черепицей, что придавало всему строению несколько нелепый вид. Впрочем, хозяин постоялого двора наверняка гордился своей крышей.