Патриций

– Да, риск, – согласно кивнул корабельщик. – Но если хорошенько подумать, вовсе не такой уж большой. Уж я постарался, чтоб о моем грузе знали во всех деревнях, у которых мы останавливались. А что знают на пристанях – знает и ветер. И разбойники-алеманы. Ну, сам подумай, зачем им медная руда и кожи? Лишняя возня, вот и все.

– Ты забываешь о книгах, уважаемый. А книги очень дорого стоят.

– Может быть, – Фелиций расхохотался, – только вот алеманы об этом не знают!

– Не знают – узнают, – философски рассудил Рысь. – Все же, полагаю, ты не зря нанял нас.

– А что же, я совсем уж безмозглый? – Корабельщик хлопнул себя ладонями по коленям.

Немного подождав – пока не скрылись из виду проплывавшие слева челны, – Юний вновь продолжил беседу, исподволь выяснив – и кто помогал грузить руду, и когда барка вернется обратно в Могонциак, и кто еще знал о не совсем законной сделке. Хорошенько запомнив имена возможных свидетелей, Рысь ловко перевел разговор на нейтральную тему – заговорил о книгах. Вот уж поистине, именно в чтении Юний отводил душу. Тацит, Цицерон, Сенека, Тит Лукреций Кар, Петроний, Овидий, Гораций и прочие – все эти славные люди немало времени являлись для бывшего гладиатора самыми добрыми друзьями и собеседниками, несмотря на то что давно уже умерли. Умерли, но тем не менее продолжали жить в своих книгах. Именно на почве книжности Юний когда-то сошелся с Гаем Феликсом, авантюристом и префектом Рима, возжелавшим императорской власти. Мятеж тогда не удался, и Феликс красиво покончил жизнь самоубийством – на глазах у изумленного Юния выпил яд и бросился с моста в Тибр. Труп, кстати, так и не нашли, как ни старались. Рысь потом долго размышлял об этом и пришел к выводу, что несостоявшийся узурпатор просто-напросто надул всех и скрылся. Такой циник, как Феликс, – и самоубийство? Поищите дурачков, которые в это поверят! Но вот, выходит, император и его люди и оказались такими дурачками. Жаль, искренне жаль несчастного Александра – это был спокойный и вызывающий уважение правитель, хотя, конечно же, как и все люди, имевший и дурные стороны. Излишняя жесткость в походах, излишнее принижение ветеранов, излишнее влияние матери. Много чего было излишнего, и главное, как оказалось, излишняя доверчивость к Максимину Фракийцу, префекту и трибуну, захватившему в конце концов власть. Наверное, Фракиец долгое время казался несчастному принцепсу человеком надежным и верным. Впрочем, почему «казался»? Наверняка Максимин таким и был… до определенного момента. Ненадежные и неверные не предают – им просто никто не доверится, предают только верные, точнее, кажущиеся таковыми.

– Так что за книги? – улыбнулся Рысь. – Неужели в Колонии Агриппина находятся на них покупатели?

– О, Колония Агриппина – большой и богатый город! – с гордостью отозвался Фелиций. – Сказать по правде – куда богаче, чем Могонциак, не говоря уж о Вангионах. Но основную массу книг всегда заказывает и покупает один влиятельный и богатый человек. Думаю, – корабельщик понизил голос, но по всему видно было, что он рад поделиться этой тайной. – Думаю, он не очень-то ладил с нашим старым принцепсом. А уж теперь-то, при Максимине, наверняка достигнет высот. Ну и меня, надеюсь, ежели что случись, не забудет. Потому эти книги – а их тут у меня два сундука, – пожалуй, самый важный мой груз, вот так-то! А ты говоришь – «забываешь»! Забудешь о них, как же.

– А как его зовут, этого твоего книжника? – вдруг встрепенулся Рысь. – И как он выглядит?

– Зовут его Манлий Флориан. Выглядит… Тоже вроде тебя – щеголь. Правда…

– Юний! – обернувшись, громко позвал с правого борта Илмар Два Меча. – Подходим к Длинным болотам.

– Приготовиться, – немедленно приказал Рысь. – Эрнульф, Виниций, доставайте пращи и дротики, а ты, Арминий, пока поглядывай на свою сторону. Все может быть, дело такое.

Правый берег стал ниже, вытянулся в темную, поросшую густым камышом косу. К самой косе сплошной зеленою полосою спускались кустарники и деревья – орешник, ивы, ольха, – и кто его знает, что там творилось сейчас, в этих зарослях? Может, сжимая в руках дротики, таились разбойники-алеманы, «речные бестии», как их называли купцы? Опасное было место, очень опасное – река, делая поворот на плесе, резко мелела, оставляя судам лишь узкий проход почти у самых деревьев, под которыми так удобно было спрятать челны.

Не сказать чтобы солнце уже жарило вовсю, но тем не менее припекало вполне ощутимо, отражаясь в темных водах реки узенькой золотистой дорожкой. Тихо было кругом, ни ветерка, ни шумного плесканья волн, лишь поскрипывали уключины, да где-то рядом, на берегу, весело перекликались птицы. Трепеща крыльями, проносились синие стрекозы, высоко-высоко, в голубом, с редкими белыми облаками небе, распластав крылья, парил коршун.