Патронус и боггарт (СИ)

- Какого…?! - Удар. Кулаком в лицо. Фабиан задохнулся от боли, но не смог даже вскрикнуть: кровь заполонила рот и брызнула из носа на лицо его противника. Ничего не видя, он попытался сгруппироваться и оттолкнуть мужчину ногами, но тяжелый кулак снова опустился на его лицо, и кровь теперь уже хлынула из носа, заливая его грудь.

- Все вон отсюда, ублюдки! - взревел маггл. Фабиан отвернул лицо в надежде уйти из-под нового удара, но потом услышал или скорее почувствовал легкое движение воздуха. Нежное и незаметное приближение чего-то невидимого и неведомого. Маггл замер на миг, занеся руку, а потом его глаза остекленели — и огромное тело всей своей тяжестью рухнуло на Фабиана.

«Твою мать, твою мать», - Гидеон укрылся за опрокинутым столом. Будь у него хотя бы одна минута на размышление, у них был бы шанс спастись. Но минуты не было. Из всех магглов на защиту общественного спокойствия решил стать только один, и тот, оказавшись идиотом, расценил Фабиана как наибольшую угрозу.

В пабе стало намного тише — все магглы наконец вывалились в двери. Но они больше не интересовали Пожирателей. Как справедливо заметил Долохов, у них в руках была добыча пожирнее. В наступившей почти тишине Гидеон услышал хрипы и стук. Осторожно выглянув из своего укрытия, он увидел лежащего на полу мужчину. Лысый пожилой маггл бился в судорогах и царапал руками шею, пытаясь нащупать сдавливавшую горло удавку и не находя ее. Именно он случайно поймал Ахелитус две минуты назад.

- Заткни его, - негромко приказал Долохов, и один из Пожирателей наложил на жертву невербальное Силенцио. Маггл продолжил корчиться на полу, не издавая ни звука, только колотил ногами по полу. Его побагровевшее лицо становилось все темнее, сливаясь с цветом вздувшихся вен.

Совсем рядом раздался грохот, как будто упало что-то тяжелое, и стон.

- Ты, кажется, говорил что-то о сведении счетов, Прюэтт? - с издевкой спросил Долохов. - Если хочешь, давай поговорим, - он полностью расслабился, зная, что ситуация в его руках. - Нет? Не хочешь? Так я с твоим братом поговорю, а, Прюэтт? - пинок, глухой стон. - Надо же, как символично, что даже тупой маггл выбрал верную сторону в этой битве. Вы не находите, мистер Прюэтт? Нет? Круцио!

Отчаянный, захлебывающийся крик Фабиана наполнил собой паб. Гидеон знал, что это случится, и вцепился зубами в рукав собственной мантии. Его так трясло, что стало трудно держать палочку в руках. Он знал, что пытаются сделать Пожиратели и знал, что сейчас, стоит ему высунуть нос, четыре нацеленных на него палочки ударят разом. «Держись, Фаби, только держись…».

«Казался таким умным, а на деле — дурак дураком».

Сколько времени прошло? Неизвестно. Сначала он пытался мерить его приступами боли, но эта затея оказалась бесполезной. После очередного Круцио он что-то выплюнул и не сразу понял, что это кусок его собственного зуба не выдержал давления челюстей и откололся. Кровь перестала хлестать из носа и запеклась — на лице, на одежде, на полу. Несколько раз его вырвало, и теперь он лежал на деревянном полу в луже собственной блевотины, крови и разлитого пива. В те моменты, когда боль раскаленными ножами вонзалась в его тело, было невозможно ни думать, ни чувствовать, и он радовался коротким передышкам, каждая из которых могла стать последней. С привычной обстоятельностью он разбирал по косточкам свои чувства, и основным из них была обида на то, как по-дурацки все в итоге получилось. Он повернул голову и совсем рядом с собой увидел мертвого маггла. Синее лицо, выкаченные глаза, кровь медленно вытекает из ободранной шеи… еще одна фотография в еще одном деле. Еще одна единица в статистике смертности — как и он сам.

Долохов вещал что-то над его головой. Откуда-то издалека он слышал еще голос Гидеона, но не понимал слов.

Один из пятерки нагнулся над Фабианом и за волосы поднял его голову над землей. Было больно, но не настолько, чтобы что-то по этому поводу предпринимать. Кажется, он тоже что-то сказал, но Фабиан ничего не понял из-за шума в ушах. Тогда Пожиратель отпустил его волосы, поднялся и с силой пнул его в живот. Откуда-то изнутри обжигающим огнем прошлась волна боли и выкатилась через горло. Фабиан попытался глотнуть воздуха, но закашлялся и выплюнул на пол сгусток крови.

Пожиратель снова поднял палочку, и Фабиан понял, что сейчас произойдет. Ему стало нестерпимо тоскливо от мысли о том, что он умирает вот так — в грязи, что последним видением в этой жизни для него станут озлобленные глаза в прорезях белой маски. Он успел еще подумать о Молли и о том, что, пожалуй, теперь она будет в большей безопасности.

Фабиан перекатился на спину и закрыл глаза.

Был ли это аврорский рефлекс, или, напротив, глупое тело, наполненное гневом, вело своего хозяина к погибели, - уже не имело значения. Ничто уже не имело значения. Разве что Гиидеон немного боялся, что у него не получится впервые сделать то, что нужно.

Два заклинания прозвучали одновременно. Два зеленых луча прочертили собой две стороны неравнобедренного треугольника. Два человека упали на деревянный пол.