Патруль времени

Берманд хмурился. Рослый, с грубыми чертами лица; левый глаз его был затянут молочно-белой пленкой из-за давнего инфекционного заболевания, правый блестел холодной синью. Отрекшись от Рима, он отпустил рыжую с проседью бороду, не стриг волос и по варварскому обычаю красил голову в красный цвет. Но тело его облегала кольчуга, на голове сверкал римский шлем, а у бедра висел клинок, предназначенный больше для нанесения колющих ударов, чем рубящих.

— Целый день уйдет на то, чтобы поговорить с Вел-Эдх — Веледой, — произнес он. — Не слишком-то я верю, что от этого будет польза. Странной богине она служит.

— Вел-Эдх! — достиг слуха Эверарда шепот на английском языке, — ее настоящее имя. Латиняне, естественно, слегка изменили его.

Все трое использовали в разговоре язык римлян, поскольку он был знаком каждому из них. Эверард, будучи постоянно настороже, невольно вздрогнул и посмотрел вверх, но увидел только облака. За ними парила на темпороллере Джейн Флорис. Женщине нелегко находиться в бунтарском лагере, хотя он и смог бы объяснить ее присутствие. Но лишние проблемы ни к чему, случайностей в их деле и так предостаточно. Кроме того, она намного полезнее там, где сейчас находится. Разнообразные приборы на панели перед ней могли показать в цвете и в увеличенном виде все, что она пожелает. Благодаря электронике в его головной повязке, она видела и слышала все то же, что и он. А микроспикеры и костная проводимость помогали ему услышать Флорис. В случае серьезной опасности она сможет спасти его. Правда, главное здесь — сумеет ли она сделать это незаметно. Нет нужды говорить, как будут реагировать эти люди; даже самые цивилизованные римляне верят в дурные предзнаменования — а их задача как раз в том, чтобы охранять ход истории.

Случается и так, что вмешаться нельзя и напарник должен погибнуть.

— Во всяком случае, — продолжал Берманд, очевидно, желая прекратить разговор о пророчице, — ярость ее утихает. Возможно, сами боги хотят положить конец войне. Какой толк продолжать войну, если мы уже получили то, из-за чего начали ее? — Вздох его улетел вместе с ветром. — Я тоже сыт по горло раздором.

Классик прикусил губу. Этот низкорослый человек не скрывал бушующих в нем амбиций, что подчеркивалось и гордым выражением лица, означающим, как он утверждал, его королевское происхождение. У римлян Классик командовал кавалерией треверов, и в городе, принадлежащем этому галльскому племени, — его будущее название Трир — он с единомышленниками сговорился воспользоваться восстанием германских племен.

— Мы должны захватить власть, — резко произнес он, — величие, богатство, славу.

— Ну, я-то человек мирный, — невольно произнес Эверард. Если уж он не мог остановить того, что должно случиться в этот день, то должен, по крайней мере, высказать протест, пусть даже бесполезный.

В обращенных на него взглядах он почувствовал недоверие. Нет, лучше от этих слов откреститься. Какой из него пацифист? Ведь он — гот, из тех краев, где впоследствии возникнет Польша. Там все еще обитает его племя, и статус Эверарда, одного из многочисленных отпрысков короля — вернее, вождя Амаларика, — позволял ему говорить с Бермандом на равных. Рожденный слишком поздно, чтобы унаследовать богатство достойное упоминания, он занялся торговлей янтарем, лично сопровождая ценный груз до Адриатики, где и приобрел практические навыки латинского языка. Вскоре он бросил торговлю и отправился на запад, почувствовав вкус к приключениям и поверив слухам о богатствах этих краев. К тому же, намекнул он, некоторые проблемы на родине вынуждают его дать им отстояться пару лет.

Необычная, но вполне достоверная история. Отважный человек крепкого сложения, если при нем нет привлекательных для грабителей вещей, вполне мог путешествовать в одиночку без особого риска. И в самом деле его, как правило, встречали радушно и ценили за новости, сказки и песни, нарушающие однообразие повседневной жизни. Клавдий Цивилис также был рад принять Эверарда. Независимо от того, мог ли тот сообщить что-нибудь полезное или нет, он на время отвлек внимание Цивилиса от рутинных обязанностей долгой военной кампании.

Никто не поверил бы Эверарду, если бы тот стал утверждать, что никогда не участвовал в боях или что теряет сон, случись ему изрубить на куски человека.

И чтобы никто не заподозрил в нем шпиона, патрульный поспешил объяснить:

— О, конечно, я участвовал в битвах, и в рукопашных схватках тоже. Любой, кто назовет меня трусом, еще до наступления утра станет кормом для ворон.

Он помедлил. «Кажется, я могу расшевелить Берманда, заставить его слегка раскрыться. Нам просто необходимо знать, что этот человек — ключевая фигура всех событий — думает о происходящем, если мы хотим понять, в какой момент история подходит к развилке и в каком направлении ее развитие идет с пользой для нас и нашего мира, а в каком — нет».

— Но я человек здравомыслящий. И когда есть возможность выбора — торговать или воевать, — я выбираю первое.