Патруль времени

Догадываясь, что говорят о нем, Луперк напрягся. Он вглядывался то в одно, то в другое лицо, прислушиваясь к их гортанным голосам.

— Она, в свою очередь, отдает его богам, — сказал Хайдхин. — За тем я сюда и прибыл.

— Как, не в вашем святилище, без празднества? — удивился Саферт.

— Я же сказал тебе, нужно спешить. Некоторые из наших вождей предпочли бы держать его заложником в надежде на выкуп, если б узнали, кто он. Мы никак не можем на это согласиться. К тому же боги сердятся. Оглянитесь вокруг. — Хайдхин махнул копьем в сторону мокрого стонущего леса.

Саферт и Гнаф не могли достаточно убедительно возразить ему. Бруктеры превосходили их числом. Кроме того, каждый знал, с тех пор как покинул далекую родину, насколько могущественна прорицательница.

— Призываем в свидетели всех, что мы в самом деле желали встретиться с Вел-Эдх. Но верим твоему слову, верим, что вы исполняете ее желание, — произнес Саферт.

Гнаф нахмурился.

— Давайте кончать с этим, — вымолвил он.

Они спешились, как и все остальные, и дали знак Луперку сделать то же самое. Ему потребовалась помощь, но только потому, что он был слаб и шатался от голода. Когда ему связали руки за спиной, а Хайдхин размотал веревку с петлей на конце, глаза римлянина расширились, и он резко вздохнул. Затем справился с собой и пробормотал что-то, что могло быть обращением к его собственным богам.

Хайдхин взглянул на небо.

— Отец Уоен, воин Тив, Донар-громовержец, услышьте меня, — произнес он медленно и со значением. — Знайте, что эта жертва, какая ни есть, дар вам от Нерхи. Знайте, она никогда не была ни вашим врагом, ни хулителем вашей чести. В то время как люди стали отдавать вам меньше, чем раньше, она всегда разделяла и разделяет полученное ею со всеми богами. Встаньте снова на ее сторону, могучие боги, и ниспошлите нам победу!

Саферт и Гнаф схватили Луперка за руки. Хайдхин приблизился к нему. Кончиком копья он начертил над бровью римлянина знак молота, а на груди, разорвав тунику, свастику. Брызнула ярко-алая в промозглом воздухе кровь. Луперк хранил молчание. Его подвели к ясеню, выбранному Хайдхином, перекинули веревку через сук, надели петлю на шею.

— О, Юлия, — тихо прошептал он.

Двое людей Хайдхина подтянули Луперка вверх, а остальные в это время колотили мечами о щиты и выли. Луперк месил ногами воздух, пока Хайдхин не вонзил копье снизу вверх, через живот в сердце.

Когда остальные сделали все, что положено, Хайдхин обратился к Саферту и Гнафу:

— Ступайте. Вы побывали у меня, теперь возвращайтесь к вашему господину Берманду.

— Что мы должны рассказать ему? — спросил Гнаф.

— Правду, — ответил Хайдхин. — Расскажите ему всю правду. Наконец-то боги, как встарь, получили причитающуюся им долю. Теперь они должны от всего сердца сражаться на нашей стороне.

Германцы отъехали. Ворон захлопал крыльями вокруг мертвого человека, уселся ему на плечо, клюнул, проглотил. Подлетел еще один, потом еще и еще. Ветер раскачивал повешенного и далеко разносил их хриплые крики.

6

Эверард дал Флорис два дня, чтобы она могла отдохнуть дома и прийти в себя. Не то чтобы она была слабонервной, но ее цивилизация давно отвыкла от подобных жестоких зрелищ. К счастью, Флорис не знала ни одну из жертв лично; ее не преследовало чувство вины оставшегося в живых.

— Если кошмары не исчезнут, попроси психотехников помочь, — предложил Эверард. — И конечно же, нам надо проанализировать события, учитывая то, что мы видели воочию, и выработать для себя программу.

Хотя Эверард был не столь чувствителен, ему тоже хотелось отсрочить возвращение к Старому Лагерю, к его запахам и звукам. Эверард бродил по улицам Амстердама, часами наслаждаясь благопристойностью Нидерландов двадцатого века. Или сидел в штаб-квартире Патруля, перечитывая досье по истории, антропологии, политике и политической географии и записывая в память наиболее важную информацию.

Его предварительная подготовка была весьма поверхностной. Да и теперь он, конечно, не обрел энциклопедических знаний. Это было просто невозможно. Ранняя история Германии привлекала не многих исследователей; да и те были раскиданы по разным векам и странам. Слишком много происходило интересного и, казалось, более важного в других эпохах. Эверарду катастрофически не хватало достоверной информации. Никто, кроме него и Флорис, не изучал личность Цивилиса. Считалось, что это восстание не стоило хлопот, связанных с проведением полевых исследований: ведь оно ничего не изменило, если не считать, что Рим стал лучше относиться к нескольким малоизвестным племенам.

«А может быть, так и есть, — думал Эверард. — Может быть, эти разночтения в текстах имеют вполне невинное объяснение, которое прозевали исследователи Патруля, и мы сражаемся с тенями. В самом деле, у нас ведь нет доказательств, что кто-то жонглирует событиями. Но, каким бы ни был ответ, мы обязаны докопаться до истины».

На третий день он позвонил Флорис из отеля и предложил пообедать, как в их первую встречу.

— Отдохнем, поболтаем, о делах говорить не будем — разве что чуть-чуть. А завтра обсудим наши планы. Договорились?