Патруль времени

Каким бы незначительным ни было это поражение, оно много позднее было воспринято в Империи как дурное предзнаменование. Цериалис все дальше углублялся в коренные земли германцев. Никто не мог удержать его. Но и он не мог перейти к окончательной схватке со своими врагами. Рим больше не в состоянии был присылать ему пополнение. Поставки припасов стали скудными и нерегулярными. Кроме того, на его войска маршем надвигалась северная зима.

10

60 год от Рождества Христова.

Через плоскогорье на востоке Рейнской долины двигался многотысячный караван. Большая часть холмов заросла лесом, и пробиваться сквозь него было немногим лучше, чем плыть против течения. Лошади, быки, люди надрывались, волоча повозки. Скрипели колеса, трещал кустарник, с шумом вырывалось дыхание. Многие едва держались на ногах от усталости и голода.

С возвышения милях в двух или трех от них Эверард и Флорис наблюдали, как караван пересекает открытое пространство поляны с густой травой. Оптика приблизила картину на расстояние вытянутой руки. Они могли бы подключить слуховые датчики, но хватало и одного изображения.

Впереди всех ехал крепкий седовласый старик. Вокруг блестели латы и наконечники копий — личная охрана. Этот веселый блеск вовсе не соответствовал настроению тех, кто скрывался под шлемами. За ними несколько мальчишек гнали остатки стада тощих овец и свиней. Тут и там на повозках ехали плетеные клетки с курами или гусями. За телегой с вяленым мясом и сухим хлебом наблюдали более внимательно, чем за узлами с одеждой, инструментами и другими пожитками, — даже украшенный золотом грубый деревянный идол на своей повозке не удостаивался такого внимания. Чем могли помочь боги этому племени ампсивариев?

Эверард указал на старика впереди.

— Как ты считаешь, это их вождь Бойокал?

— Во всяком случае, так Тацит записал его имя, — ответила Флорис. — Да, конечно, он. Не многие в этом тысячелетии доживали до таких лет. Мне кажется, он и сам об этом жалеет.

— И о том, что большую часть жизни провел, служа римлянам. М-да.

Молодая женщина, почти девочка, брела с ребенком на руках. Он плакал у обнаженной груди, в которой больше не было молока. Мужчина средних лет, возможно ее отец, пользуясь копьем как посохом, шел рядом, помогая свободной рукой, когда она спотыкалась. Вне всякого сомнения, муж этой женщины лежал сраженный в десятках или сотнях миль позади них.

Эверард выпрямился в седле.

— Поехали, — резко произнес он. — Нам еще далеко до места встречи: мы сильно отклонились от маршрута. Кстати, почему ты решила завернуть сюда?

— Я подумала, что нам надо повнимательнее взглянуть на них, — объяснила Флорис. — Меня тоже угнетает такое зрелище. Но тенктеры испытали переход на своей шкуре, и надо хорошо знать все подробности, если мы надеемся понять отношение народа и Веледы к этим проблемам и то, как люди относятся к ней самой.

— Да, пожалуй. — Эверард тронул поводья, потянул за узду запасную лошадь, которая теперь везла его скромный багаж, и двинулся вниз по склону. — Впрочем, сострадание — большая редкость в этом веке. Ближайшая цивилизация, которая его практиковала, это Палестина. Но Палестину разрушат, развеют по ветру.

«Занеся таким образом семена иудаизма в Империю, и в результате родится христианство. Неудивительно, что раздоры и битвы на севере станут всего лишь примечаниями к историческим трудам».

— Верность своему племени, своему роду здесь очень сильна, — заметила Флорис, — и перед лицом римской опасности только-только зарождается ощущение родства более широкого, чем кровное.

«Угу, — вспомнил Эверард, — и ты подозреваешь, что здесь есть влияние Веледы. Вот почему мы прослеживаем ее путь во времени — надо постараться определить ее роль в истории».

Они снова въехали под покров леса. Зеленые арки изгибались высоко над ними и над тропинкой, окаймленной с обеих сторон кустарником. Бросая блики на мох и траву, пробивался сквозь листья солнечный свет. По ветвям суетливо бегали белки. Глубокую тишину нарушали птичье щебетанье и трели. Природа уже вобрала в себя агонию племени ампсивариев.

Словно яркая паутинка во тьме, протянулась между ними и Эверардом нить сочувствия. Ему нужно проехать немало, прежде чем она растянется и оборвется. Нет нужды говорить себе, что они умерли за восемнадцать сотен лет до его рождения. Сейчас они рядом, такие же настоящие, как беженцы на запад, которых он видел недалеко к востоку от этих мест в 1945 году. Но эти не найдут своевременной помощи.

Тацит, очевидно, правильно наметил общие контуры исторических событий. Ампсиварии были изгнаны из своих домов хавками note 71. Земли истощились. Людей с неэффективными методами ведения сельского хозяйства становилось все больше, и земля предков не могла прокормить их всех. Перенаселение — понятие относительное и такое же старое, как голод и войны, которые оно вызовет.