Патруль Времени (сборник)

Однажды Марта прочла где? то, что весь помёт самки опоссума — несколько новорожденных опоссумчиков — занимает чуть больше чайной ложки, причем иногда пятерым–шестерым из бедняжек даже не хватает места в материнской сумке.

Тут же они организовали Общество по Спасению и Взращиванию Остальных Шестерых Маленьких Опоссумов, а сам Джонни был единогласно — то есть одним голосом Марты — избран в качестве местоположения Приюта Опоссумов имени Папы Джонни.

Были у них и другие воображаемые зверушки. Они с Мартой когда? то очень хотели иметь детей; детей они так и не дождались, но с ними поселилась целая компания невидимых маленьких животных: мистер Дженкинс — маленький серый ослик, который давал им советы относительно мотелей; Бурун–Дик — говорящий бурундук, живший в «бардачке» их машины; Mus Pristavalus, мышь–путешественница — эта никогда не разговаривала, а только кусалась в неожиданные моменты (чаше всего она хватала Марту за колени).

Теперь они все исчезли; они как бы выцветали постепенно, лишенные весёлого, заразительно–жизнелюбивого духа Марты, который поддерживал их силы. Даже Биндльстиф[1], хоть и не был невидимым, — даже он покинул Джона. Биндльстифом они назвали пса, которого подобрали на обочине дороги глубоко в пустыне, дали ему воды, сахара — и получили взамен его большое, снисходительное к хозяйским слабостям сердце. С тех пор Биндльстиф ездил с ними повсюду — пока, вскоре после Марты, не пришёл его черед уходить.

Интересно, подумал Джон Уоттс, а где сейчас Биндльстиф? Бегает на свободе, на Собачьей Звезде — Сириусе, где кишмя кишат кролики и повсюду стоят мусорные баки без крышек?.. Впрочем, скорее всего, он сейчас с Мартой — то сидит у нее в ногах, а то просто путается под ними. Во всяком случае, Джонни надеялся, что это так.

Он вздохнул и обвел взглядом пассажиров автобуса. Хрупкая старушка напротив перегнулась через проход и осведомилась:

— На Ярмарку едете, молодой человек?..

Он вздрогнул. «Молодым человеком» его не называли уже лет двадцать.

— А?.. да, конечно.

Здесь все ехали на Ярмарку: специальный рейс.

— Любите, значит, ярмарки?

— Очень.

Он понимал, что пустые вопросы старушки — просто формальные гамбиты, уловки для начала разговора. Впрочем, он ничего не имел против: одиноким старикам и старушкам часто нужно побеседовать с незнакомыми людьми; он и сам теперь тоже часто чувствовал такую потребность. Кроме того, бодрая старушенция ему сразу понравилось. Она казалась ему самим воплощением духа Америки, живо напомнив о собраниях прихожан и кухнях на фермах… и о фургонах первых колонистов.

— И я их люблю, — продолжала старушка. — Я ведь и сама несколько раз выставлялась. С айвовым вареньем и вышивкой «Переход Иордана».

— Могу поспорить, без призов не обошлось.

— Было дело, — призналась она, — но вообще? то я просто люблю бывать на ярмарках. Между прочим, меня звать Альма, миссис Альма Хилл Эванс. Ну, мой мистер Эванс был знаток по этой части. Взять хоть открытие Панамского канала… впрочем, вам? то откуда это помнить!..

Джон Уоттс вынужден был признать, что на открытии Канала он не был.

— Да это ничего, — успокоила она. — То была не самая лучшая ярмарка. А вот ярмарка в девяносто третьем — это да, вот это была ярмарка так ярмарка! С тех пор я не упомню ни одной, чтоб хоть в подметки годилась.

— Может быть, нынешняя?..

— Нынешняя? Фу и тьфу, вот и весь сказ. Здорова, конечно, да только размер — это, знаете, еще не размах.

Тем не менее Всеамериканская выставка–ярмарка будет, конечно, самой большой выставкой, быть может, всех времен — и самой лучшей. Если бы Марта была с ним — это был бы просто рай…

Старушка поменяла тему беседы:

— Вы ведь коммивояжёр, правда?

Он помедлил, потом ответил:

— Да.

— Я? то такие вещи сразу вижу. И чем торгуете, молодой человек?

На этот раз он колебался дольше, но все же сказал ровным голосом:

— Я торгую слонами.

Старушка внимательно посмотрела на него, и он было хотел объяснить свои слова — но верность Марте заставила его сдержаться. Марта всегда настаивала, чтобы они говорили о своем деле только серьёзно — никаких объяснений, никаких извинений.

Они придумали это, когда Джон собрался на пенсию; сначала? то они говорили о домике, акре земли и полезном досуге — кролики там, редиска и всё такое. Но потом, когда они в последний раз ехали по его торговому маршруту, Марта после долгого молчания объявила:

— Джон, ты не хочешь бросать путешествия.

— А?.. Не хочу?.. Ты хочешь сказать, мы должны продолжать торговлю?

— Нет, с этим всё. Но и врастать в землю нам незачем.

— Тогда что ты хочешь делать? Бродяжить, на манер цыган каких? нибудь?

— Не совсем так. Я думаю, мы должны найти себе новый товар.

— Скобяные изделия? Обувь? Женское готовое платье?

— Нет. — Она помолчала, собираясь с мыслями. — Но мы должны торговать чем? то. Это даст цель поездкам. Я думаю, наш товар не должен иметь большого оборота — тогда наша разъездная территория могла бы охватить все Соединённые Штаты.

— Может, линкоры?

— Нет, линкоры вроде вышли из моды. Но это близко. Что? то такое…