Патрульные апокалипсиса

— Жак приказал мне взять папку и лично доставить ее в один замок в долине Луары на машине Второго бюро, снабдив такими документами — он сам их подписал, — что полиция не имела права остановить меня за превышение скорости, а он меня торопил. Я поинтересовался, так ли уж необходимо ехать в такой час и нельзя ли подождать до утра. Он взбесился, наорал на меня, что мы — он и я — всем обязаны этому дому, тому человеку. Что там наше пристанище, наше убежище.

— Какому дому? Какому человеку?

— "Le Nid de 1'Aigle". А человек — генерал Андрэ Монлюк.

— Как называется? Что-то с «орлом»?..

— "Орлиное гнездо", мсье. А Монлюк, говорят, был знаменитым генералом Франции, его ценил сам де Голль.

— Так вы думаете, Бержерон мог скрыться там? — спросил Дру.

— Я помню слова «пристанище» и «убежище». К тому же Жак опытный разведчик и знает, сколько барьеров надо преодолеть, чтоб покинуть страну. Ему понадобится помощь могущественных соратников, а combinaison[144]знаменитого генерала и замка у Луары вроде бы подходит. Надеюсь, это вам поможет.

— Поможет, и надеюсь, нам не придется снова увидеться или разговаривать. Спасибо, Франсуа.

Лэтем повесил трубку и повернулся к остальным.

— У нас есть имя генерала, за которым охотился Жодель, предателя, который, по его словам, обманул де Голля. И мы знаем, где он, если еще жив.

— Довольно странный у тебя был разговор. Не просветишь нас?

— Не надо, Стэнли, у меня уговор. Этот человек жил в аду гораздо дольше, чем того заслужил, и никогда никого не убивал ради нацистов. Он был посыльным, разносчиком, а его семья — в заложниках, на мушке. Главное: у меня с ним уговор.

— У меня их столько было, — сказал посол. — Расскажите нам то, что мы должны знать, Дру.

— Имя генерала — Монлюк, Андрэ Монлюк...

— Андрэ, -перебила его Карин. — Так вот откуда появилось кодовое имя.

— Правильно. Замок называется «Орлиное гнездо», расположен в долине Луары. Франсуа считает, Бержерон мог там скрыться, потому что когда-то в гневе или, может, от страха, назвал его убежищем.

— Когда? -вмешался Витковски. — Когда он еготак назвал?

— Ты очень проницателен, Стэнли, — ответил Дру. — Когда приказал доставить туда старое забытое досье на Монлюка — в тот вечер, когда Жодель покончил с собой в театре.

— Устраняя таким образом любую возможную связь между Жоделем и генералом, — сказал посол. — Кто-нибудь знает что-либо об этом Монлюке?

— По имени нет, — ответил Лэтем, — потому что секретные досье на него из Вашингтона тоже изъяли. Но предварительная документация на Жоделя содержит предъявленное им обвинение, в котором нет подтверждений, не говоря уже о доказательствах. Поэтому разведка округа Колумбия и сочла его сумасшедшим. Он утверждал, что французский генерал, вождь Сопротивления, на самом деле предатель, работавший на нацистов. Это, конечно, был Монлюк, тот человек, который приказал казнить жену и детей Жоделя, а его послал в концлагерь.

— А младший сын, который выжил, и есть Жан-Пьер Виллье, — добавила Карин.

— Именно так. По словам отца Виллье, — единственного, которого он знал, — этот неизвестный генерал проведал о подозрениях Жоделя, он скрывался и богател на золоте нацистов и экспроприированных ценностях.

— Думаю, мне надо пойти на эту мифическую встречу с французским президентом, — сказал Кортленд. — Напишите полное донесение, Дру. Продиктуйте паре секретарей все, что нужно, только сделайте это быстро, скажем, примерно через час, пусть будет у меня на столе внизу.

— Лэтем с Витковски переглянулись. Полковник кивнул Дру.

— Это не сработает, сэр, — сказал Лэтем.

— Что?

— Начнем с того, что у нас нет времени и мы понятия не имеем, с кем будет президент советоваться, но зато знаем, что на Кэ-д'Орсей есть нацисты, возможно, в ближайшем окружении президента. Мы даже не знаем, кого можем позвать на помощь или кого он мог бы позвать.

— Не хотите ли вы сказать, что мы проводим операцию сами -персонал американского посольства за рубежом? Если это так, то вы не в своем уме, Дру.

— Господин посол, если в этом замке есть то, что мы должны знать — записи, бумаги, номера телефонов, имена, — нельзя рисковать, их могут уничтожить. Забудьте пока Бержерона, если этот дом — убежище или пристанище, там наверняка не только пиво с колбасой и песни «Хорст Вессель». Мы ведь говорим не только о Франции, а обо всей Европе и Соединенных Штатах.

— Я понимаю, но нам нельзя предпринимать односторонние американскиедействия в другой стране!

— Будь Клод Моро жив, все пошло б по-другому, — прервал его Витковски. — Он бы в интересах Франции пошел на секретную операцию под видом французской. Наше ФБР все время так делает.

— Но Моро мертв,полковник.

— Понимаю, сэр, но, возможно, есть способ. — Витковски повернулся к Лэтему. — Этот Франсуа, с которым ты разговаривал, он ведь тебе обязан, не так ли?

— Брось, Стош, я его вовлекать не буду.

— Но почему? Ты только что дал достаточное основание для серьезного дипломатического вмешательства, достаточно серьезного, чтобы сменили посла.

— К чему ты клонишь? — спросил Дру, уставившись на полковника.