Патрульные апокалипсиса

— Учитывая мой вклад, это едва ли справедливо...

— Попытайтесь пройти испытание, — резко прервал ее Дру.

— У нас с Фредди была квартира в Амстердаме, купленная на его имя и, конечно, соответствовавшая положению богатого молодого торговца бриллиантами. Когда время позволяло, мы жили там вместе, и там я всегда была совсем другой, чем в НАТО... или чем здесь, в посольстве. Я модно, даже экстравагантно одевалась, носила светлый парик, драгоценности...

— Словом, вели двойную жизнь, — снова нетерпеливо прервал ее Лэтем.

— Это было необходимо.

— Согласен.

— Мы принимали гостей — не часто и только очень нужных Фредди, — и меня прекрасно знали как его жену. — Здесь я остановлюсь и кое-что вам объясню, хотя вы наверняка это и сами знаете. Когда влиятельную правительственную организацию кто-то обводит вокруг пальца, она, понятно, избавляется от него. Этого человека убивают или компрометируют, чтобы хозяева ликвидировали его, как двойного агента, не так ли?

— Я слышал об этом.

— Но могущественная организация никогда не признается, что в нее проникли, ибо это подрывает ее авторитет. Случаи подобного рода держатся в глубочайшей тайне и не выходят за пределы организации.

— Об этом я тоже слышал.

— Вот это и случилось в Штази. После того как Фредерик был убит, а Стена рухнула, на нашем автоответчике появились записи телефонных звонков от важных особ из Восточной Германии, настаивавших на встрече с Фредди. С несколькими из них я говорила сама, как жена Фредди. Двое из этих людей (один — четвертый по рангу офицер Штази, другой — дешифровщик, осужденный за насилие и вытащенный из тюрьмы своими начальниками) были завербованы Братством. Они приходили к Фредерику и приносили ему на продажу бриллианты. Я устраивала для них ужины с вином, куда подсыпала порошки, которые, по настоянию Фредди, держала в сахарнице, и когда эти двое стали приставать ко мне, пытаясь соблазнить, каждый спьяну похвалялся, какая он важная персона.

— Тут на сцену выходит мой брат Гарри, — заметил Дру.

— Да. Порошки развязали им языки, и каждый из них рассказал мне о том, что с его подачи Братство узнало об американском агенте по имени Лесситер и готовится к его приему.

— А как вы узнали, что речь шла о Гарри?

— Проще простого. Сначала я задавала вполне невинные, вопросы, а потом более конкретные — Фредди всегда считал это самым правильным, особенно когда человек находится по действием алкоголя и порошков. И вот со временем эти бывшие сотрудники Штази, перекочевавшие к неонацистам, сказали мне одно и то же. А именно: "Его настоящее имя — Гарри Лэтем, он из ЦРУ; отдел тайных операций, время на выполнение задания — два года, кличка — Шмель, вся информация о нем изъята из компьютеров ниже уровня «АА-ноль».

— Бог ты мой! Ведь эта информация поступила сверху, с самого верху! Уровень «АА-ноль» — это директорский кабинет, не ниже... Это уж чересчур, миссис де Фрис!

— Поскольку я не имела и не имею ни малейшего понятия, что значит уровень «АА-ноль», полагаюсь на ваши знания. Я сообщила вам то, что слышала, и, надеюсь, объяснила, почему попросилась в Париж... Так что же, я остаюсь сотрудницей посольства, мсье?

— Несомненно. Только теперь появится одна новация.

— Новация? Не понимаю, в каком смысле вы употребляете это слово.

— Вы остаетесь в отделе документации и справок, но входите теперь и в консульские операции.

— Зачем?

— Помимо всего прочего, вы подпишете клятвенное обязательство не распространять только что сообщенную мне информацию; если вы нарушите клятву, это грозит вам тридцатью годами американской тюрьмы.

— А если я откажусь подписать этот документ?

— Тогда вы становитесь врагом.

— Прекрасно! Вот это мне нравится. Точно и ясно.

— Будем еще точнее, — сказал Лэтем, глядя прямо в глаза Карин де Фрис. — Если вы перейдете на другую сторону или вас заставят перейти, не надейтесь на снисхождение, понятно?

— Принимаю это умом и сердцем, мсье.

— Теперь моя очередь спрашивать. Почему?

— Все довольно просто. На протяжении нескольких лет мой брак был даром судьбы: человек, которого я любила, отвечал мне взаимностью. А потом этого человека искалечила ненависть, не слепая, а осознанная. Он смотрел открытыми глазами на возрождающееся чудовище, которое уничтожило его семью — родителей и деда с бабкой. Этот чудесный, вдохновенный молодой человек заслуживал совсем иной участи. Так что теперь моя очередь сражаться с его врагами, нашими врагами.

— Меня это радует, миссис де Фрис. Приветствую вас как союзника.

— Вот теперь я присоединюсь к вам и выпью с вами, мсье. «Потом» все-таки наступило.

* * *