Пацан казанский

— Ничего! — послушно кивнула Яна.

— Сейчас мы спокойно идем домой, дома ты никому ничего не говоришь. Никому! Ты меня слышишь?

— Никому.

— Даже мне!

— Даже тебе.

— А Дима все, Диму я убью.

— Убей! — Яна опустила голову на грудь.

— Не было ничего.

Ильяс обнял Яну за плечи, но к себе прижал лишь на мгновение. Ничего не произошло, никто ее не насиловал на матах в гимнастическом зале, Яна по-прежнему порядочная девчонка, пацана с зоны ждет, честь ей и хвала. И полная неприкосновенность.

— Выглядишь плохо, бледная вся, — сказал он. — Может, съела что-нибудь?

— Ты шутишь? — Яна в недоумении глянула на него.

— В медпункт надо, желудок марганцовкой промыть, — совершенно серьезно сказал он.

— Не надо…

— Надо! Или хотя бы дома… Марганцовкой… Чтобы все об этом знали… Съела ты что-то, отравилась. Поэтому вид бледный… Ты поняла, отравление у тебя?

— Поняла, — наконец-то дошло до Яны.

Закон улицы жесток и беспощаден, изнасилованная девушка считается опущенной. Ее можно жалеть, за нее можно спросить, но чистой и непорочной в глазах пацанов она уже никогда не станет. Логика проста: если изнасиловали, значит, сама повод дала. Тот же Дима — хороший мальчик из приличной семьи, может, Яна сама заигрывала с ним. А может, сама и совратила, чтобы женить на себе… Никто разбираться не станет, ее втихую объявят опущенной, и она станет изгоем. Но Ильяс-то знает, что Яна повода Диме не давала, она реально порядочная девчонка. Причем самая лучшая, самая красивая…

Ильяс проводил Яну до самой квартиры, заглянул к соседке, попросил марганцовки. Плохо девчонке, отравилась, с кем не бывает.

Спортзал уже грохотал, пацанов пока еще немного, но качались они с азартом, и ринг не пустовал, по грушам стучали от души, по макиварам. В шестнадцать ноль-ноль официальная тренировка, сенсей подойдет, карате заниматься будут. А завтра бокс…

Кишлак, Юсуп и Юлдаш находились в подвале. Выгнали всех рабочих, которые отделали баньку, сами взялись за перфоратор, выдалбливали в трапезной нишу в стене под тайник. Хорошо, в парилке арсенал устроить не догадались.

— Все нормально? — глянув на Ильяса, спросил Кишлак.

— Со мной? Да со мной то все путем.

— А с Янкой? Какая-то она не в себе была.

— Дома она, желудок ей промывают, съела что-то…

— Может, ботулизм? — совершенно серьезно сказал Юлдаш. — Это серьезно.

— Ну да, — с ухмылкой кивнул Юсуп. — Думаешь, пустяк, а утром просыпаешься в морге.

— Типун тебе на воротник! — зыркнул на него Ильяс.

Но на всякий случай озаботился, сходил к Яне и от нее вызвал скорую помощь. Врать так врать.

— Мне уже кажется, что я на самом деле чем-то отравилась, — грустно улыбнулась она, с тоской глядя на парня.

В квартире она одна, родители на работе, брат в армии. Ильяс испытал чувство неловкости, оставаясь с ней наедине за закрытой дверью. Тетя Фая могла видеть, как он к ней заходил, как бы не растрепала на весь двор.

— Тогда вызывай скорую — и выздоравливай!

Английский замок не захотел ему подчиняться, Ильяс провернул защелку, но дверь не открылась.

— Давай!

Яна потянулась к замку, Ильяс лишь слегка сдвинулся в сторону, и ее рука плотно прошла вдоль его плеча. Волнующее прикосновение, нежное дыхание, он захмелел от ощущений, и Яна это почувствовала.

— Отойди! — с нежным укором в голосе потребовала она.

Он вжался плечом в дверцу шкафа, она открыла дверь, не касаясь его. И, провожая, глянула на него с укором, лишенным нежности. Если ее изнасиловали, это не значит, что он может распускать руки. Для него ничего не изменилось. И он даже не собирался с этим спорить.

Глава 13

Тихо в машине. Даже магнитола не пробивает эту мертвую тишину.

Мертвые с косами вдоль дорог стоят –

Дело рук красных дьяволят,

Мертвые с косами сбросили царя…

Под водительским креслом ствол, в кармане заявление на имя участкового, под капотом мерно фырчит двигатель.

Ильяс за рулем, а Дима Сбитнев еще только садится в свою «Волгу». Собрался куда-то, Ильяс готов и дальше тратить на него свое время. Пусть это будет последним желанием приговоренного.

Пока Дима выехал из города, прошел почти час, еще столько же он добирался до дачного поселка. Место отличное, сосновый бор, большие участки за высокими заборами. Дима загнал машину во двор двухэтажного дома из белого кирпича. Отец у него директор завода, не последний человек в городе, деньги, связи, все дела. Дачный дом на уровне, с полноценным зимним отоплением. А уже ноябрь, температура минусовая. Не дачный сезон, людей в поселке не видно, странно, что ворота открыты.

Ильяс проехал мимо дома, свернул в проулок, остановился. Затолкал пистолет за пояс брюк, надел перчатки, очки, накинул капюшон и вышел из машины.

По пути к дому никого не встретил, через забор перелезать не пришлось, как оказалось, Дима не запер ворота, одна створка приоткрылась.