Пацаны и пацанки

– Хорошо-хорошо, – попытался успокоить Вику Герман Васильевич. – Я же не возражаю. Мы вам сообщим, не волнуйтесь.

* * *

Идея рисунка для значка, как символа нравственного патруля, пришла к Людмиле ночью во время сна. Она неожиданно проснулась от мысли, что всё можно сделать очень просто. Включив лампу на тумбочке у кровати, она вскочила, села за письменный стол, включила настольную лампу, вынула из ящика стола чистый лист бумаги, взяла карандаш и стала быстро рисовать руку с указательным пальцем, предупредительно поднятым вверх. Сложенные пальцы руки слева окружила полукругом, по которому написала «Нравственный», а по указательному пальцу пошло слово «Патруль». Оба слова писались снизу вверх, потому буквы Н и П очутились рядом. Вторым полукругом более мелким шрифтом пошли слова «Мы вас любим».

Закончив писать, Людмила выключила обе лампы, бухнулась в кровать лицом в подушку и мгновенно уснула. Утром, открыв глаза, никак не могла осознать, что происходит. Ей казалось, что она видела секунду назад сон, в котором что-то рисовала. Пыталась вспомнить, что это было, и никак не могла. Снова закрыла глаза. Но сон не возвращался. Солнце обожгло лучом веки. Отклонила голову и подскочила, словно кольнуло в спину. Подбежала к столу. На нём лежал лист бумаги с нарисованным ею символом.

– Поразительно, – подумала, – неужели мне это не приснилось? Я рисовала ночью? Никогда такого не было.

Но рисунок лежал на столе.

– Ур-ра! – закричала себе. – Это не сон. – И она стала рассматривать собственное произведение.

Вошла мама.

– Ты чего кричишь? На параде что ли?

Подошла к столу, взяла лист с рисунком. Стала внимательно рассматривать.

– Кому это предназначен указующий перст?

– Не указующий, а предупреждающий, – поправила Людмила. – Это я значок для нас придумала. А перст говорит всем, что надо вести себя по-человечески с любовью друг к другу.

– Ну, палец на плакате штука не новая, но в твоём варианте, кажется, есть свой шарм. Думаю, что должно понравиться. Только ты иди завтракать. Потом доделаешь.

В это время зазвонил телефон.

– Это меня, – кинулась к трубке Людмила.

– Тебя, кого же ещё? – засмеялась мама и пошла из комнаты, чтобы не мешать дочери говорить с друзьями.

Звонил Володя. Он спрашивал, готовы ли нарукавные повязки. Они были готовы. Десять штук. Людмилина мама их прострочила на машинке, пришила лямки на липучках, чтобы легко было надевать и снимать. Сегодня вечером Володя собирал команду для совещания и пробного выхода по городу. Встречались по-походному на детской площадке на набережной без роликов и велосипедов.

Людмила рассказала о проекте значка, пообещала подготовить до встречи десять распечаток для вложений в баджики. Она успела приобрести их в канцелярских товарах. Так что повязками и значками первая десятка энпэшников будет обеспечена. Закончив разговор, Люда побежала завтракать.

* * *

Августовские часы уже отметили середину тридцатиоднодневного периода последнего летнего месяца. Дневная жара ещё напоминала о себе тёплыми вечерами, слегка охлаждаемыми лёгким ветерком, невидимо, но ощутимо струящемся вдоль реки, охватывая гуляющих до такой степени нежно и ласково, что их шаги непроизвольно замедляются с единственной целью продлить это великолепное чувство радости единения со всей природой, дарящей в эти минуты и неустанно меняющуюся рябь речной поверхности с беспокойными отражениями едва скользящих по небу облаков, окрашенных в пурпур лучами опускающегося за портовые сооружения, башенные краны и головы высотных домов солнца, и зеленеющие травяные ковровые полосы вдоль дороги, по которой периодически проносятся вереницы легковых иномарок и стареньких жигулей да трещат беспардонно байкеры на мощных хондах, ямахах, сузуки, и шелест листвы берёз от запутавшегося в ветках ветра, что можно услышать лишь только в момент внезапно наступившей тишины, когда дорожный транспорт пронесётся и смолкнет вдалеке.