Пацаны, не стреляйте друг в друга

– А ведь нам в голову не приходит искать его так близко, – в раздумье проговорил он.

Джип с Левшиным и Захарским стоял неподалеку. Только они двое, больше никого. Но Марк Илларионович не стал усиливать охрану. Тем более что Костромской отправился с ними.

Захарского он оставил на улице, параллельной той, с которой можно было попасть в дом напрямую. Пусть и гипотетически, но Лосев мог покинуть избу огородами. Если это случится, то Захарский его накроет.

Близко к дому подъезжать не стали. Вышли метров за пятьдесят до него, втроем, придерживаясь заборов, направились к нему. Панфилов, Левшин, Костромской.

Но бесшумно подойти к нему не удалось. Неожиданно на крыльцо родительского дома вышел Грецкий. Он был навеселе, слегка пошатывался. Багровые щеки, выпученные глаза. Увидел крадущихся вдоль его забора людей, заорал, размахивая руками.

– А-а, Панфилов! Ты ко мне? Плевать я на тебя, козел, хотел!

Левшин дернулся в его сторону. Ему ничего не стоило перемахнуть через низкий штакетный забор, наказать буяна кулаком в глаз. Но Марк Илларионович осадил его, небрежно махнув рукой в сторону Грецкого. Дескать, что с дурака возьмешь?

Но Антон не унимался. Едва не упав, сбежал вниз по ступеньками крыльца, через калитку вышел к Панфилову, схватил его за рукав. Это было уже слишком.

Марк Илларионович снова осадил рвущегося в бой Левшина, но дал волю своим рукам. Удар в челюсть сбил Грецкого с ног.

– Ты что позволяешь себе, идиот? – озлобленно прошипел он, тем самым еще больше обескураживая Грецкого.

– Я... Я не знаю, что на меня нашло, – поднимаясь с земли, пробормотал тот.

– Пить надо меньше, баран!

– Все вы бараны! – взорвал наступившую тишину пронзительный голос. – Всех порешу, суки!

Панфилов не мог поверить своим глазам. В месте, где участок Грецких примыкал к участку Лосевых, за сеткой забора, под сенью зеленеющей черемухи, по пояс скрытый кустом смородины, стоял бешеный банкир.

Лосева бы и не заметили, не выдай он себя. Но он позволил обнаружить себя. Впрочем, находился он в выигрышной для себя ситуации. Все четыре человека по другую от него сторону забора у него как на ладони. В вытянутых руках автоматический пистолет. Расстояние до мишеней такое, что не промажешь. Единственно, что Левшин умеет выхватывать пистолет из кобуры с быстротой киношного ковбоя. Но при всех своих талантах телохранителя он не успеет произвести первый выстрел. И пистолет Лосева смотрел прямо на Панфилова.

– Ну вот и все, голубчики! Приплыли! – злорадно ухмыльнулся банкир.

И вдобавок облизнулся, как будто собирался сожрать жертву целиком.

– Не дури, Виктор Николаевич! – обратился к нему Костромской. – Ты же ни в чем не виновен! Нет доказательств твоей вины! Зачем губить себя?

– А ты зачем врешь, мент? С толку меня сбить хочешь? Так я сам тебя сейчас собью!

Он выстрелил в Костромского. И тут же перевел ствол на Левшина, который уже почти вытащил свой пистолет. Лосев оказался более проворным, и парень, просев в коленях, безжизненно рухнул на землю. Остались только Панфилов и Грецкий, который не постеснялся спрятаться у него за спиной.

– Ты думаешь, я тебя не достану, козел? – злобно ощерился Лосев.

Выстрелы должны были всполошить всю деревню, но он и не думал убегать.

– Сначала этого застрелю! – качнув стволом в сторону Панфилова, сказал он. – Затем тебя, недоношенного! Двух зайцев разом!

– Брось пушку. И беги отсюда, пока не поздно, – посоветовал ему Марк Илларионович.

– Поздно! Не сегодня-завтра сдохну!.. Но вы раньше на том свете будете!.. Ненавижу, всех ненавижу!

Лосев повел пальцем на спусковом крючке. Панфилов понял, что рассчитывать он может только на чудо – или патрон перекосит, или выстрел окажется не точным. Но Лосев заметил бегущую к нему Настю.

– И эту суку пристрелю!

Он навел ствол на нее.

– Стой, шалава!

– Как ты сказал? – взревел Панфилов.

Но Лосев даже ухом в его сторону не повел.

– Жить хочешь? – спросил он, обращаясь к остановившейся Насте.

– Хочу, – кивнула она, теряя последние остатки отчаянной решимости, которая привела ее сюда.

– Тогда скажи, что хочешь меня!

– Заткнись! – крикнул Панфилов.

Но Лосев сделал вид, что не услышал его. Зато обратился к Грецкому:

– А ты, Антоша, хочешь жить?

– Хочу! – жалко проблеял тот.

– Тогда выбирай, или тебя прикончу, или твою жену! Кого-то одного, на выбор!..

– Не надо! – изнывая от жалости к себе, простонал Грецкий. – Не убивай!

– Кого не убивать? Тебя или ее? – куражился Лосев.

Похоже, ему действительно нечего было терять.

– У меня мама больная... – всхлипнул Антон.

– Тогда убью ее!

Но Панфилов не позволил застрелить любимую женщину. Он резко сделал шаг в сторону, закрывая ее своим телом. И тут же последовал выстрел.

Увы, в этот раз не было спасительного бронежилета. И пуля с легкостью вонзилась в живую плоть...

Падая, Панфилов услышал еще один выстрел. Но это стреляли в самого Лосева.

Эпилог