Пацаны.... Товарищи....

Папа замолчал на мгновение. Затем Марат услышал то, чего вообще не хотелось слышать:

– Знаешь, сынуля, я завтра не смогу приехать… У меня дополнительная работа появилась, надо будет фотографировать. Ну, сам понимаешь. Я очень по тебе скучаю, очень сильно тебя люблю и хочу приехать, но…

Марат вздохнул:

– Я понимаю…

– Ну, ты же у меня умница! Я тобой горжусь, сын!

– Угу…

– Ну, что за голос? Что за упаднические настроения? Отставить грустить! Мне нужен бодрый и веселый сын!

– Угу…

– Не «угу», а «так точно»!

– Угу…

– Не грусти, сынок! Я тебя люблю. Сильно-сильно! Ты – мое всё!

«Не грусти» – легко сказать. Город за окном стал еще темнее. И света нет и вообще…

– А в планетарий мы съездим на следующих выходных, хорошо? Потерпишь немного, сынуля?

– Угу…

– Ну, что-то мне не нравится твое состояние… Маратка, расскажи, какие победы сегодня у тебя были? Что в школе?

– Да ничего. Так…

– А пятерочки? Пятерочки были?

– Одна… По инглишу.

– Ты у меня красавец! Большой молодец! Ну, целую тебя, милый, дай, пожалуйста, трубку маме. Люблю тебя…

– Ага…

Марат вернул телефон и рухнул на диван, словно кончился заряд. Сели аккумуляторы. Вообще, ничего не хотелось делать. Даже если дадут свет, он будет просто сидеть и не прикоснется к ракете. Какое тут может быть творчество?

Электричество неожиданно включили – лампа засверкала и немного ослепила, а на кухне вздрогнул и загудел холодильник.

– Маратка, сынок, иди кушать! – через несколько минут позвала мама.

Марат посмотрел в окно. Город стал совсем черным, а дома зажгли разноцветные окна. Венера уползла куда-то, зато появилось с десяток новых звезд. Они разбежались по синеве неба и подмигивали друг другу.

Марат сидел за столом, вяло терзал котлету вилкой и размазывал соус по тарелке, пока все не остыло окончательно. Есть не хотелось, но мама не ругала. Она просто убрала тарелку и налила чаю.

– Бери печенье и уйди с глаз моих! То не хочу, это не хочу…

– Угу… – Марат поплелся в комнату и устроился за столом. Разложил детали стабилизаторов, открыл баночку с клеем. Затем снова закрыл. Отхлебнул чаю. Потянулся за пультом – хотел включить телевизор – но не дотянулся.

Задумался, случайно раскрошив печенье на детали ракеты.

Папа вовсе не работал фотографом, это он так – подрабатывал случайными заказами. И как назло, все эти заказы выпадали на выходные, как будто в другой день нельзя фотографироваться! Нужно оно ему было? Наверное, нужно. Папа тоже что-то создавал.

Вообще, он хороший… Улыбается, как артист. Постоянно что-то рассказывает интересное, как служил, как в командировки ездил, что видел. Марату такое и не снилось – папа посетил двадцать стран, всю Европу объездил. И подарки еще дарит – книги, тетради, фломастеры всякие. И у него есть «его всё». И это «его всё» это он – Маратка.

Марат не понимал, почему мама так не любит папу? Почему она называет его «безумным». Обычный он… Как у всех. У них в классе почти у всех мальчишек отцы живут отдельно. Потому что мир склонен к саморазрушению.

Ракета лежала перед Маратом разбросанная, как осенние листья в парке. Еще не целая, не склеенная, не собранная. Не живая. Матовые листы картона для заготовок лежали рядом. Нужно было нанести разметку, сделать черновой вариант. Чтобы потом не ошибиться. Хорошо бы не один стабилизатор на черновую склеить, а штуки три, чтобы руки приучить. Вообще, у «Протона» их шесть, и вовсе это не стабилизаторы, а боковые блоки первой ступени с баком и двигателем. Просто Марат их так называл, для удобства. Но какая сейчас разница? Она же все равно никогда не полетит.

Вот если бы полетела!

Марат закрыл глаза, и ему показалось, что он, в противоречие разрушающемуся миру, создал такую небывалую ракету, что она ожила! Да, она ожила! Она стала огромная, горячая, дрожащая. Струи пара исходили от нее и окутывали фермы стартовой площадки. Вокруг суетились роботы – готовили ракету к полету. Никакие люди были больше не нужны, все сделают роботы. Пусть люди занимаются творчеством, пока мир пытается сам себя разрушить.

И в модуле полезной нагрузки будет находиться самый современный корабль, в котором хватит места для мамы, папы и для него. Можно еще взять кота, который сейчас спит под столом на кухне.

Марат отложил печенье, пошел на кухню и вытащил кота из-под стола. Тот спросонья ничего не понял и поэтому даже не кусался. Марат прижался щекой к теплой и мягкой кошачьей спине.

– Давай, давай, просыпайся…

Кот очухался и вырвался из рук, мяукнул что-то, вновь скрывшись под столом.

– Дурачок… – Марат сладко зевнул.

Было еще не поздно. Можно было забросить ракету на шкаф до завтра и посмотреть «Локомотив-Авангард», или позвонить Витьке, или вообще залезть в ванну с книжкой.

Эта идея показалось Марату лучшей за сегодняшний вечер.

Он быстро разделся до трусов, выбрал на полке самое большое полотенце и обернулся им. Затем настроил воду, налил в ванну шампуня, чтобы под струей получилась пышная, душистая пена, и пошел за книжкой.

Мама сидела в своей комнате и разговаривала с кем-то по телефону. Марат слышал лишь обрывки разговора.