Пациент 35

— Время тянете? Незачем. Я ничего от вас не хочу, упаси бог. кроме того, что вы сами хотите мне отдать, потому что вам тяжело нести эту ношу… Вы меня пригласили… не забывайте это. Да… мне все равно, на каком языке вы изъясняетесь… я понимаю все человеческие языки… а моя речь, как это у вас говорят, автоматически переводится на язык моего собеседника. У нас. знаете ли в отделе переводов такие асы сидят… Гиены и крокодилы… Обзавидуетесь. Так что не трудитесь формулировать… не хитрите, отбросьте дурацкую риторику… я ощущаю и слышу все ваши мысли… эмоции… реакции… желания. Даже те, которые… как это… ну да. невысказанные… и даже вами не осознанные. Да-да, вы можете оторвать мне голову или руку… Но вы стоите передо мной обнаженный… я вижу вас насквозь… вижу кости и кристаллики соли… бляшки в сосудах… камешки в желчном пузыре… пора кстати вам позаботиться о здоровье и выбрать себе новое тело… спешите, завтра уже не сможете… знаю содержание тех ваших потайных мыслей, с которыми вы не делились ни с кем… которые вы даже бумаге не доверяли никогда… Не забывайте, в нашем мире все эти ваши… багатели… материализуются, и принимают любопытные формы… И поверьте, их лицезрение не доставляет мне никакого удовольствия. Все одно и тоже. Вы, люди, удивительно скучные существа… даже если вы нашли философский камень… как будто природа или Старик, ах, простите, естественный отбор или высшая воля… неважно кто… всех вас по одним и тем же лекалам начертили… Вы, как это у вас называется… программы… Скучно не только ваше добро, скучно и ваше зло. Колода-то одинаковая. Ну, картишки, ясное дело, вы получаете при сдаче разные… Кто — талант, а кто и три, а другой — хреном по лбу…

— Держу пари, ваша колода не сильно больше нашей… Что же я могу предложить вам в ответ на вашу помощь, если вам все известно и вы все видите и слышите? Если у меня вместо бессмертной души — программа? А моя жизнь — для вас только партия в подкидного дурака? Мои карты — на столе. На кой черт вы тогда хлопочите, толкуете со мной про темную материю, если я не представляю для вас никакой ценности?

— Ха-ха-ха. Вы забыли про джокер… он-то и есть ваша главная ценность… И еще… смотрите повыше ваших домашних тапочек, мне ли вас учить… Пути Его неисповедимы. И намерения того, кто с обратной стороны тоже… да, того, которого вы только называли Монсеньором… и умудрились довести до бешенства своим упрямством. Он играет в свою игру. А я только исполнитель… так что не будем тратить время на пустопорожнюю дискуссию… вот кстати и бумаженция. Текст короткий… Прочитайте, подумайте, поразмышляйте… а завтра вечером — подпишем, и дело в шляпе. Вы возвратитесь в свой мир и забудете обо всем, мне профит… Да, забыл сказать, прошу вас больше не просить меня надевать этот маскарадный костюм! Уж если вам так приспичило, согласен на рога, копыта и зубастую пасть. У нас на складе все это имеется в изобилии. Могу и черным пуделем к вам прибежать. Как у классика. Или Королем мух. Бегемотом. Не хотите? Ладно, ладно, шутка. Мы ведь с этим чудным образом так намучились, собирали по сусекам. Намудрил ваш мазила. Как будто специально для вас старался. Костюмеров пришлось пригласить придворных… а у них гонорары… не поверите… Позвольте выкинуть все это на помойку, a то в животе бурчит как в кастрюле, голову жжет чертова жаровня, и стрела свербит?

— Валяйте.

И он тут же принял обличие невысокого смуглого мужчины в ковбойке и джинсах…

На голове его была техасская шляпа, на которой колыхалось роскошное петушиное перо.

Как же он был смешон!

И ты ждешь помощи от этого мелкого беса?

Он видимо прочитал мои мысли, нахмурился, сухо кивнул на прощание и исчез.

Растворился в воздухе.

Я мог бы его вызвать еще раз и наказать за невежливость, но не хотел возиться и не был уверен, что у меня получится.

Небольшой, исписанный вручную листок пергамента лежал у меня на столе. От него отлетали синие искорки. Не мог не потеатральничать, мерзавец…

Прочитал текст по диагонали. Написан так, как будто его писали авторы «Молота ведьм». Но содержание ясное. Придется подписывать. Ага, кровью.

Ужас на заброшенной фабрике

Началось это, новое, лет двадцать назад. Постэмиграционная прострация меня уже не мучила, а даже доставляла известное удовольствие. Мучило не раз описанное «раздвоение» оставившего родину невротика. Как ни пытался я соединить тело и дух. все напрасно… витал то в метре, то в километре от собственного тела. Зачастую и в другой стране или на другом континенте. Но кое чего я добился — оставленный московский мир и мой все еще мечущийся в нем двойник перестали тянуть меня к себе и являться в снах. Прошлое больше не догоняло меня, отстало… как бегун, вздумавший соревноваться с поездом… бежит, бежит по параллельной путям тропинке, потом сдает… теряет скорость… и вот, его уже и не видно за набежавшими холмиками, покрытыми кудрявыми деревцами. И непонятно, был ли он вообще.

Тогда и произошла «встреча». На заброшенной бумажной фабрике.