Пациент

Я рассказала про вечер, когда Люк пришел в клинику, но похоже, Уэйнрайта это не устроило. Я описала прием по случаю новоселья, однако при этом он смотрел в сторону и почесывал затылок. Внимательно наблюдая за ним, я видела, что он недоволен. Хорошо читать по лицам — моя работа. Как, впрочем, и его. Но мое дело — лечить людей, а его — ловить их. Я была готова сказать что угодно, лишь бы ему угодить и таким образом заслужить свободу, пусть и под залог.

Настоящее начало скрывалось слишком глубоко и не могло его заинтересовать. Оно было в далеком прошлом — там, где детские ножки в резиновых сапожках звонко топали по мосту над сверкающими струями воды. Старую мельницу в те дни еще не превратили в ресторан. Я радостно сжимала в руке пакет с хлебными корочками и спешила к мельничному пруду. Удивительно, как четко все сохранилось в памяти, а мне ведь было всего пять лет. Я кормила гусей и уток, которые сгрудились у моих ног, а мама неподвижно стояла позади в черном пальто, застегнутом под самый подбородок. Когда я сунулась так глубоко, что вода залилась мне в сапоги, мама оттащила меня назад.

Путь домой замыкал круговой маршрут нашей прогулки. Он пролегал через тихие улицы Харнхэма, мимо спортивных площадок и промышленной зоны. Дома мама со вздохом сняла пальто. Теперь я знаю, что это был вздох облегчения. Годы спустя Джеймс, мой двоюродный брат, объяснил, почему она так тщательно стерегла меня у воды. Мы курили в саду за сараем, пока родителей не было дома, и он рассказал мне историю того моста. Прежде мост был подвесной и хлипкий, сколоченный из тонких досок. Страшно представить, как сильно он раскачивался на ветру. Однажды разгулялась непогода. Цепи, на которых держался мост, проржавели в местах, где их заливала вода, а маленькая девочка обогнала свою мать, которая повела ее после школы покормить уток. Светловолосая малышка, любимое и единственное дитя.

Накануне ночью была буря, и река разлилась. Ребенок побежал вперед, а мать встретила подругу и болтала. Она не заметила, как поднялась вода в реке, а когда перевела взгляд, чтобы проследить, где дочь, увидела, что та взлетела вверх.

Мать, должно быть, сначала растерялась, не понимая, что мост вырвался из креплений и подбросил девочку в воздух, как птицу. Она протянула руки с берега, но не могла достать дочь. Тогда она прыгнула в воду, но было уже поздно.

А что стало с девочкой? Мне хотелось думать о ее последних мгновениях как о чем-то волшебном. Слушая эту историю, я представляла на месте погибшей себя. Мысленно я взлетала в воздух, а затем проваливалась сквозь сверкающую поверхность воды на самую глубину. Я хотела почувствовать темную силу увлекающего меня течения, снова и снова биться в объятиях чего-то большего, чем я сама. Я представляла, как холодная вода заполняет мой нос и горло. Мне хотелось знать, что происходит за пределами разрывающего грудь ощущения, когда ты задерживаешь дыхание так долго, как только можешь.

Именно это и было началом. Но не тем началом, которого ждал детектив. Ему, как большинству людей, хотелось услышать о страхе, опасности и сексе.

Ну что ж, я решила начать со страха и опасности. А потом уж добраться до секса.

Глава 7

Май 2017 года

Влажный асфальт блестел у меня под ногами. Во время пробежки я видела только коров на заливных лугах по ту сторону реки и шпиль собора, рассекающий небо вдали. Я остановилась поправить шнурки на кроссовках и снова услышала тот звук — тихий шорох шагов за спиной.

Я вышла на пробежку позднее обычного, засидевшись за чаем с Викторией, которая собиралась лететь в Нью-Йорк, чтобы навестить свою девяностопятилетнюю мать. Глэдис переехала в Штаты тридцать лет назад, выйдя замуж. Ее второй муж был богатым бизнесменом. Когда он умер, мать Виктории осталась жить в их квартире с окнами, выходившими на Центральный парк. Однажды я гостила у нее, виды были великолепны. Теперь Глэдис мучилась кашлем, от которого никак не могла избавиться. Виктория изо всех сил старалась уговорить меня поехать вместе с ней.

— Видит бог, тебе нужен отдых, ты выглядишь измученной, — твердила она, с прищуром глядя на меня, хотя наверняка сама устала гораздо больше.

Она провела весь день, поднявшись к шпилю собора, чтобы запечатлеть виды Подворья для приходского журнала. Мы пили чай в ее саду, сидя за зеленым жестяным столом, как обычно делали, когда она не была в отъезде, а мне удавалось выкроить немного свободного времени. В начале мая было еще прохладно. Укутавшись в пледы, мы сидели в окружении кадок с розовыми и оранжевыми лакфиолями. Через открытые двери гостиной слышались льющиеся из CD-плеера звуки виолончели.

— В парке будут цвести цветы, мы сможем сходить в Музей современного искусства, ведь в прошлый раз нам не хватило времени.

— Если Глэдис себя плохо чувствует, ей не до гостей. К тому же я уезжаю на конференцию в Париж, а тут еще Лиззи… Она скучает по Майку. Я не могу лететь на край света, вдруг ей потребуется моя помощь. Это маловероятно, но если она все же позвонит, из Франции я смогу вернуться быстрее.