Пациент #666 (СИ)

– Ничего, мы всё понимаем. Никто не станет над тобой смеяться, сынок, если ты где-то допустишь ошибку, – это тоже явно было каким-то болезненным напоминанием, явно не имеющим отношения к музыке. Лукас чуть задрожал, с трудом справляясь с чувствами. Хлоя чуть придвинулась к нему, приходя на выручку, немного загораживая его собой от Годфри:

– Я могла бы помочь, – вызвалась она. Смущённо улыбнулась, поправляя свободной рукой волосы, отвлекая этим движением от другой руки, которую Эосфор сжал в ответ. – Я занималась пару лет, в юности, – пояснила она, когда на неё перевели удивлённые взгляды. – Не думаю, что кто-то сыграет хуже меня, – Харрис заулыбалась, слегка демонстративно, будто бы покровительственно погладила Лукаса по плечу. Эосфор-старший смягчился, поверив в эту уловку.

– О, конечно, доктор. Помогите, – разрешил он. Хлоя взглянула на Лукаса – он казался подавленным и напуганным, но покорно встал из-за стола, пусть и после небольшой паузы.

Они вместе подошли к инструменту. Когда на Эосфора упал свет лампы, девушка чуть нахмурилась – нет, он и правда был слишком бледным. Похоже, ему было нехорошо – он едва держался, и испытывать его сейчас подобным образом было бы жестоко, но она не могла ничего изменить. Им нужно было доказать Годфри всё, что было сказано в течение этого дня.

Хлоя села за рояль. Лукас пристроился рядом – она слегка отодвинулась, позволяя ему почувствовать инструмент, вернуться к нему физически, а не только ментально. После короткой паузы девушка чуть обернулась к присутствующим, слегка виновато улыбаясь, будто извиняясь за то, что сейчас прозвучит. Кто-то поднял вверх бокал, поддерживая её. Где-то раздался тихий вздох – Харрис показалось, что она узнала голос Ребекки.

Не обращая на это внимания, она взяла себя в руки и повернулась обратно. Прикоснулась к клавишам рояля. Только одной рукой – краем глаза заметила, как Лукас удивлённо на неё смотрит, и впервые за вечер искренне и хитро улыбнулась.

Девять нот. Она помнила, честно говоря, только эту мелодию и пару её вариаций. Старая-старая популярная песня, которую знал каждый ребёнок[2].

Одинокие звуки пронеслись по большой столовой. Лукас всё сидел, не двигаясь – Хлоя, не останавливаясь, продолжала. Не сбавляла скорости, хоть сердце замирало – что, если он не сможет взять себя в руки? Если её методы терапии осмеют, подвергнут сомнению – страшило не это, а то, что из-за этого её могли выгнать и лишить возможности помочь Лукасу.

Она уже едва держалась, когда почувствовала рядом с собой движение. Доверилась, и не зря – Эосфор не подвёл. Собравшись с духом, он тоже опустил руки на клавиши – и то, что она пыталась изобразить из «палочек и точек», неожиданно превратилось в объёмную фигуру. В настоящую музыку. Было даже странно осознавать, что наивные попытки Хлои что-то играть приводят к такому результату.

Она повторяла мелодию снова и снова, изменяя несколько нот по памяти. Медленно, стараясь не привлекать лишнего внимания, девушка подняла взгляд на Лукаса – он был сосредоточен, напряжён. Это напряжение не покидало его тело, он даже чуть склонился над инструментом, будто опираясь на него. Хлое это не нравилось, Эосфору явно было плохо – и похоже, не только морально.

Наблюдая за ним, девушка не заметила, как Аманда, старшая сестра Лукаса, склонилась к отцу и что-то прошептала ему на ухо. И уж тем более не увидела, как Годфри усмехнулся, реагируя на её слова. Не увидела, как Ребекка, кусая губы, крепко сжала под столом руку своей старшей сестры – совсем как они с Лукасом всего лишь пару минут назад.

Наконец, мелодия кончилась. Лукас в конце немного нервно ударил по клавишам, слегка смазав звук. Раздались аплодисменты – может, это и не было очередной издёвкой, но Хлою это задело. И Эосфора наверняка тоже задело бы – но он уже едва мог реагировать на подобные раздражители. Надеясь, что он на самом деле всего лишь устал после сегодняшних событий, Харрис быстро обернулась к его семье и улыбнулась. Встретилась взглядом с Годфри, но не задержалась на нём, оглядывая всех остальных. Лукас попытался выпрямиться, но силы его постепенно оставляли, он невольно опёрся на её плечо.

– Доктор, – услышала она еле различимый шёпот у самого уха, – пожалуйста…

Очень кстати большие часы, висящие над камином, пробили десять вечера. Эта пытка продолжалась уже почти два часа – тут даже у здорового человека сдали бы нервы. Хлоя вскинула на часы удивлённый взгляд и потом печально вздохнула.

– Вот это да! – выдала она. Поняла, что слегка переигрывает, и качнула головой, будто бы стирая эту фразу. – Сэр, простите, думаю, мне придётся оставить вас, – Харрис выдавила виноватую улыбку. – Пришло время мне позаботиться о Лукасе. Он очень устал после сегодняшнего переезда, и к тому же, у нас в больнице отбой был на целый час раньше… – она почувствовала, что Эосфор уже едва сидит, цепляясь за её руку, и поспешила подняться.