Пациент

А я благополучно скрылся в своей комнате. Как я и думал, доктор Фингрид уже готов отряхнуть со своих ног пыль и прах нашей больницы — впереди его ждет новое приключение. Он опять в своей самой лучшей мантии: вишневой с искрой. Я удивленно поднимаю брови. Но мой приятель и не ждет вопросов:

— Невилл, я с такой красоткой вчера познакомился. Это полный отпад. Боже мой, а как она одета!

Я переодеваюсь, но не теряю нить излияний Грега, поэтому вовремя вставляю нужный вопрос:

— А кто у нее родители?

— Маму я еще не видел, а отец руководит всей нашей таможней. Представляешь, сколько там возможностей?

Грег вздыхает, а я не очень понимаю, о каких возможностях идет речь. Но доктор Фингрид не замечает моей реакции, он мечтательно смотрит куда-то в неведомую даль:

— А ты знаешь, какой умный у нее родитель? Сразу сказал, как только поближе познакомимся, он и меня к ним пристроит… Санитарным врачом… Как думаешь, потяну?

Я был удивлен еще больше, но постарался, чтобы Грег этого не заметил:

— Кхм. Наверное, сможешь. А как же эта работа, в клинике?

— Эта? — переспрашивает мой коллега. — Такую работу я найду всегда. Можно подумать, ты не хочешь сменить наших психов на что-нибудь поприличней. Но не сомневайся, как только устроюсь на новом месте, я и тебя не забуду.

Грег ушел ковать свое счастье, а я… начал свой обход.

И начал его с мистера Вилля. С первого взгляда было ясно, что здесь дела идут на поправку. И глаза утратили свое равнодушие, и сердце стучит бодро. Мой пациент малоразговорчив, я и сегодня не ожидал от него никаких объяснений. Но имеющий глаза да увидит! На прикроватном столике лежало раскрытое письмо. Хорошо! Было бы еще лучше, если бы мистер Вилль и в отсутствие писем умел не поддаваться депрессии. Надо еще подержать его у нас… Хотя это явно не мой случай.

Палата Аниты Смит пуста. Тут я не задерживаюсь и иду к пациенту, переведенному из хирургии. От ожогов остались только светлые пятна на коже. Но почему он не приходит в сознание? Загадка. Надеюсь, анализы это разъяснят.

В палату родителей я идти боюсь. Я же хотел сегодня решить, что делать дальше. Но совершенно не в состоянии это сделать. Ну что случится, если решение отложить? Вот закончу свои дела со Снейпом и тогда… Обязательно что-нибудь решу. Мама, папа, подождите еще два дня. Хорошо?

Да, Снейп. Не пора ли зайти к нему? Аврор у дверей поздоровался со мной первым. И как ему не скучно сидеть целыми днями в этом кресле? А сменщика его я и вовсе не видел. Да и не хочу видеть, признаться… Я чувствовал пронзительный взгляд, пока за мной не закрылась дверь. И все-таки ему скучно, вот и сверлит проходящих взглядом. Неприятное чувство. У меня даже мелькнула мысль — а вдруг он мысли читает? Еще вчера я бы об этом и не думал, а сегодня другое дело… Но даже если он не прочтет, впереди ждет еще мой профессор. Нужно и от него скрыть всю утреннюю подготовку. Завтра узнает обо всем, завтра… И я цепляю на себя профессиональную маску.

Один укол в сгиб руки, и Снейп заворочался, просыпаясь. Если все получится, то спать ему в больнице осталось всего один день.

Пока он выбирается из своих сонных грез, а может быть кошмаров, я рассматриваю ровную стопку Ежедневного Пророка. Мои бы газеты были так сложены… Ничего не поделаешь, такой аккуратности у меня нет, и никогда не будет. Не стоит и мечтать.

А книги нигде не видно. В палате и места для нее больше нет. Если конечно не считать… Я посмотрел на Снейпа. Неужели книга под подушкой?

— Здравствуйте, профессор, — тороплюсь я. — Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — я получаю обычный ответ. — Только голова болит. Чем это вы меня вчера пичкали?

На этот вопрос я отвечать не собираюсь. Не его это дело, я врач — чем надо, тем и пичкаю.

— Сейчас медсестра принесет обед. А потом я хочу, — немного тяну время, чтобы добиться внимания, — чтобы вы не меньше двух часов провели на ногах.

Снейп вскинул голову, язвительное замечание уже было готово сорваться у него с языка. Но я его опередил:

— У вас опять есть вопросы о стиле моего лечения? Я вчера уже объяснял свою позицию. Или я выражался не очень доходчиво?

Делаю паузу, но не затягиваю, и последний залп:

— И сколько раз я должен повторить, чтобы до вас дошло?

Профессор отвернулся. Представляю, как он меня сейчас в душе клянет. Ничего, пускай. Я сам его семь лет проклинал… мысленно… Но следить за тем, чтобы он сегодня ходил по палате, придется. А то ведь проигнорирует мое распоряжение… С него станется… Ничего, газет много. Пока я их все не прочитаю от корки до корки, профессор будет ходить. Жаль, поспорить не с кем: сколько раз за эти два часа он попросит о перерыве? Раз десять… или ни разу? Я еле удержался от мстительной улыбки. Боже, какие недостойные мысли! Но куда же денешься от себя? Приятно, Слизерин меня забери!

Глава 8. Торжество

Протокол заседания комиссии по подготовке праздника Победы.

Заседание комиссии не состоялось.