Пациентка

Ирина примирительно и тихо рассмеялась:

– Это не я, а он.

– Совсем уже загадками говоришь.

Ирина присела на диван, туда, где несколько минут назад сидел Ян. Аля разглядела его лицо, она заметила тонкий белый шрам, рассекавший его левую бровь. Но это не портило внешность Яна, а наоборот придавало ему дополнительной притягательности. Голубые, пронзительные глаза смотрели сквозь тело, просверливая душу. «Наверное, бывший спортсмен, может быть гимнаст» – подумала Аля, разглядывая его крепкие мышцы рук, ей стало стыдно, когда она скользнула взглядом по красивым бедрам. Так откровенно она мужчин еще не рассматривала.

Аля даже чуть встряхнулась, чтобы согнать с себя гипнотическое наваждение, которое оказывал на нее Ян.

– Никаких загадок здесь нет, – сказала Ирина, наливая себе и Але в маленькие чашки кофе со сливками, – В этом весь Ян, для него мы все без исключения «бедные овечки».

– А он значит, наш добрый пастырь, – сорвалась фраза с Алиных губ. Она даже не поняла, почему произнесла эти чужие и не понятные слова.

– Не язви, милая девочка, тебе это пока что не идет. Знаешь, это не обычный во всех смыслах человек, и мне в свое время очень повезло встретить его.

От усталости после поездки, которая наваливалась на Алю и была готова ее поглотить, когда она только переступала порог квартиры, не осталось и следа. Встреча с Яном взбаламутила в очередной раз все ее нутро и как ни странно, спать расхотелось, совсем.

– Как вы познакомились?

– О, моя дорогая Алечка, это длинная история, ты, наверное, устала после своего бизнес тура в Суньку?

Аля энергично запротестовала:

– Нет, нет, нет! Теперь, когда ты напустила столько загадочности на личность Яна, я точно не усну. Тем более ты налила мне очень крепкий кофе.

Ирина сдалась:

– Ладно, сама напросилась, теперь сиди, слушай и не перебивай.

– Вся внимание.

– Несколько лет назад я была совсем другим человеком. Приличная девочка из уважаемой семьи, порой излишне эмоциональная, но в целом укладывающаяся в общепринятые рамки. Лет с шести меня определили в музыкальную школу на отделение скрипки, к сожалению, у меня обнаружили музыкальный слух и голос.

– Почему ты говоришь к сожалению?

– А ты училась в музыкалке?

Аля отрицательно покачала головой.

– Поэтому и задаешь такие вопросы. Уверенна, что ты в школе училась на «отлично», – сказала Ирина.

Аля удивилась:

– Да, но откуда ты знаешь?

Ирина усмехнулась:

– У тебя на физиономии написано, ты все еще, пай девочка, хотя удрала от родителей. Разве не так?

Аля порозовела от смущения.

– Продолжу, меня к моему несчастью записали в музыкальную школу. А маленькой девочке хочется прыгать и веселиться, тем более, такой как я, с взрывным, живым темпераментом. Но меня усадили за книжки и уроки, и дополнительно за изучение нотной грамоты и бесконечных упражнений на скрипке.

Как же меня ненавидели соседи, я могу себе представить. Но я ненавидела свой инструмент еще больше, он заменил мне улицу и подружек, которые весело играли в полосатый яркий мяч, катались на велосипедах и беззаботно смеялись.

Но родители и слушать не хотели мое нытье и строго следили, чтобы я посещала музыкалку, поставив надо мной соседскую бабушку в надзиратели, они оба врачи, и не могли сами постоянно отслеживать, что я делаю после школы.

Так что, моя дорогая Алечка, я отбыла двойную десятилетнюю каторгу – в обычной, средней школе, и в музыкальной.

Но как бы не старались родственники мою беспокойную, бурлящую натуру совсем задавить не удалось. И я, начиная лет с тринадцати, безостановочно и по уши влюблялась, то в одноклассников, то в парней из музыкалки, то в дворовую шпану.

Начинались наши романы бурно, но потом все мои отношения одинаково печально заканчивались, причем не по моей инициативе. После своих неудачных историй любви я ревела белугой в подушки, их мама выкинула штуки три, я не шучу!

Аля пыталась сдержаться, но рассмеялась, представив, как выносят на помойку очередную мокрую от слез подушку Ирины.

– Дальше мой рассказ не такой уж веселый. В общем, я не понимала, почему от такой красивой, модной, яркой и интересной девочки пацаны сваливают. И делала одни и те же ошибки с завидной регулярностью. В семнадцать, по глупости я чуть не покончила со своей, как мне тогда казалось, никчемной жизнью.

Аля глядела на Ирину, вытаращив глаза и не веря своим ушам.

– Да, дорогая, если бы не он, то я не рассказывала бы сейчас сказки на ночь.

– Ты говоришь о Яне? – догадалась Аля.

– Именно о нем. После окончания школы я влюбилась, случилось это на выпускном вечере в муз. училище. Я выступала на отчетном заключительном концерте, и вдруг увидела в зале совершенно не знакомого парня, мы встретились глазами, и я вспыхнула как спичка.

После концерта мы познакомились, как оказалось, он приходился братом одной из моих знакомых, которая также выступала на этом заключительном концерте. Он был старше меня на два года, и казался мне почти что богом – студент третьего курса морского колледжа, уже ходил в плаванье и говорил об этом небрежно, как будто это не первый его рейс, а двадцать пятый.