Паучьи сети (СИ)

Дом я узнала сразу. Здесь, в гостях у серийного убийцы были и душевные посиделки со стаканом виски, и ужасающие фотографии в шкафу, и чуткая забота, перемежавшаяся с холодными угрозами. В какую-то секунду храбрость мне изменила и я почти была готова повернуть назад, испугавшись сунуться в логово маньяка. Стало почти так же страшно, как тогда, на допросе, или когда Паук на моих глазах убил женщину на парковке. Как он отреагирует, увидев меня на пороге? Тем более после последнего разговора, когда я фактически унизила его, отвергнув предложение, которое, уверена, далось убийце совсем непросто. Ладно, не время сомневаться, тем более что обратной дороги мне не выдержать.

Выбравшись из машины, я минуту постояла держась за капот, чтобы в глазах хоть немного прояснилось. После долгой езды тело затекло, раны на спине успели присохнуть к повязкам, а теперь, судя по ощущениям, вновь вскрылись. Попеременно кидало то в жар, то в холод, на лбу выступили мелкие капельки пота. Придя немного в себя, я двинулась в сторону дома. Десять метров до входной двери показались почти бесконечностью. Упасть на землю не позволяли гордость с упорством.

Я решительно надавила на кнопку звонка и вздрогнула от неожиданно громкой трели, раздавшейся внутри. Несколько долгих секунд ничего не происходило. Паука нет дома? Или память подвела и это вовсе не та улица? А может, он переехал? Как следует испугаться от последней мысли не дали тихие звуки, донесшиеся из-за двери. Шаги приближались и их ритм совпадал с ритмом сердца.

Наконец, дверь приоткрылась, окончательно развеяв сомнения. Паук выглядел очень по-домашнему в старой, распахнутой на груди рубашке и потертых джинсах. Черные волосы забраны в хвост, из которого все равно выбилось несколько непослушных прядей. Из-под рубашки выглядывал рваный шрам на плече — все, что осталось от перестрелки год назад.

Несколько секунд мужчина смотрел на меня, словно не веря собственным глазам, а затем едва успел выставить руки и подхватить, когда я, попытавшись сделать шаг вперед, не удержала равновесие и рухнула. Его пальцы сомкнулись на спине. От этого касания из горла вырвался вскрик.

— Спина, осторожнее… — на глаза навернулись слезы, первые за сутки.

— Что произошло? — Паук обхватил меня за плечи, так что боком я полностью опиралась на него.

Мы вошли в дом. С хлопком входной двери накатило неимоверное облегчение, а вместе с тем исчез и внутренний стержень, все это время помогавший сохранять концентрацию.

— Я… мне очень плохо. Он резал, у меня вся спина разрезана… — сбивчиво начала я. Мысли путались, не желая складываться в законченные предложения. — Пожалуйста… мне не к кому больше обратиться.

— Пойдем в гостиную, — на секунду виска коснулись горячие губы.

Повинуясь сильным рукам, я сделала несколько шагов и оказалась в комнате. Обстановка плыла перед глазами. От боли к горлу подступала тошнота, на сдерживание которой уходили последние силы. Господи, как же хреново. В такие моменты смерть кажется не самым плохим выходом.

— Ложись, малышка. Вот так, осторожней, — тихий голос успокаивал. Хотелось верить, что его обладатель способен защитить от всего на свете. Однако рациональная часть мозга считала, что плохое все равно найдет способ просочиться.

Паук развязал на мне халат и помог забраться на диван. На спине ткань успела пропитаться кровью и прилипнуть к бинтам. Медленно и аккуратно Паук избавлялся от халата, но несмотря на его старания, все равно было очень больно. По щекам уже давно текли слезы и только гордость не давала всхлипывать в голос.

— Шшш, еще немного, — голос мужчины звучал непривычно мягко. Как же плохи должны быть дела, чтобы Паук так следил за интонациями?

Наконец, мучительная процедура закончилась и халат полетел прочь.

— Что под бинтами?

— Раны, — свой голос я слышала словно со стороны. Верный признак надвигавшегося беспамятства. — Глубокие.

— Ясно, — Паук был немногословен.

Интересно, что бы я чувствовала на его месте? Любимая женщина, вчера под угрозой пистолета выгнавшая тебя из квартиры, на следующий день приходит на рассвете в крови и на грани обморока. Есть от чего растерять красноречие.

Я слышала, как мужчина вышел из комнаты. Несколько минут тишины наедине с болью погрузили меня в состоянии близкое к оцепенению. Внутри не осталось ничего. Ни страха, ни паники, ни желаний — все затмила боль. Она заполняла, казалось, все существо, не давая заснуть и лишая способности ясно мыслить. Интересно, так ли выглядит смерть? Сплошная боль и ничего кроме нее?

Паук вернулся. Вместе с ним в комнату ворвался запах лекарств, щекочущий ноздри.

— Малышка, ты меня слышишь? — теплые пальцы коснулись щеки вырывая из прострации. — Сейчас я разрежу бинты и отделю их от кожи. Будет больно, но сделать это необходимо, чтобы раны не воспалились.

Я попробовала кивнуть и это движение отозвалось болью. Если мой маньяк говорит, что это надо сделать, значит надо. Просто сохраняй спокойствие и верь Пауку. Сознание вновь начало уплывать, когда раздался вопрос: