Паучий Замок

  Ему ужасно понравился этот дерзкий и умный мальчишка, и его отец, с испуганным лицом стоящий сейчас в стороне и не знающий, как помочь сыну, и старый учитель, готовый свои руки и голову подставлять под удары. Так понравился, что он, подчиняясь этому порыву, готов был сразу издать указ и забрать их к себе в замок, но на сей раз, смирив свои чувства, закончил игру.

  Мишку привели в сознание, плоты были собраны, барахло увязано, все ириты готовы к плаванию и рассажены по местам, мёртвые захоронены, ждали только сигнала, и когда король взошел по трапу на первый плот, он прозвучал и начался путь домой.

  На берегу остались только слуги, убирающие королевский шатёр, грубо переругиваясь, неуклюже прыгали по камням черные птицы, которым не дали насладиться итогами битвы, а ещё пылали и чадили громадные костры из ненужных теперь остатков прутьев.

  Плавание вниз по реке не заняло много времени. Перед глазами проплывали горные хребты, которые становились всё ниже, местами черными пятнами выплывали из-за поворота древние сторожевые башни, поросшие мхом, казармы солдат, охраняющих границы королевских владений, яркими красками сверкала трава на лугах.

  Иногда безучастное лицо древнего речного идола провожало проплывающих безразличным взглядом со скалы и тогда все ириты молились и просили о защите, веря, что свои Боги сильнее всего на свете и спасут их от болезней, козней врагов, и от всяких других напастей.

  Течение реки то убыстрялось там, где ее зажимали близко подобравшиеся берега, то падало на широких перекатах, где острые камни пробовали на зуб прочность шкуры аргаков, но ничего у них не получалось, мёртвые копыта, гремя, отбивались, служа иритам и после своей кончины.

  Громадными белыми зефирными слоями обрывались в воду пласты старых снежных лавин, сошедших много зим назад, но не тающих даже летом.

  Мишка со своим другом, с которым их теперь связывали не жалкие тайны старого вонючего двора, а борьба за жизнь своих близких, настоящие опасности и реальная победа, глубоко, всей грудью впитывали в себя свежий холодный воздух. Их глаза без конца обшаривали проплывающие мимо берега и с не меньшим восторгом разглядывали шлем, доставшийся Мишке от короля и теперь уже подаренный Кайтару, который обещал стать хорошим воином.

  В Пашкином арсенале уже были припрятаны от родителей и хорошие ножи, добытые в бою и несколько кинжалов и даже маленький кривой воровской нож, который можно утаить в складках одежды.

  Мишка вёз на своих плечах великолепную пушистую меховую куртку и такую же шапочку, подарок самого короля, предмет зависти всех юных созданий в клане, не вызывающий у самого владельца никакого восторга. "Всё равно мать отберет" - думал он - "засунет в сундук и будет силком напяливать по торжествам, а мне зачем этот наряд?"

  Зато, Мишка вёз другой, настоящий, великолепный подарок - книгу, отданную на прощание Аэртаном Мудрым. Колдун плыл впереди, на королевском плоту до последней "остановки" речного трамвая, до столицы, а клан Карга Обгорелого выходил раньше, там, где горы, уставшие стремиться в небо, превращались в уютные зеленые холмы, пересекаемые кое-где страшными на вид скальными трещинами и обмываемые чистыми ручьями.

  Сделал он и другой, не менее ценный подарок - прямо на глазах у Мишки сотворил чудо - светильник, напомнивший ему обычную электрическую лампочку на сто ватт, только без металлического цоколя, который светил непрерывно и ярко - предмет жуткой зависти пацана, только прикоснувшегося к тайнам мудрости и не умеющего делать ничего подобного.

  Мишка упрятал светильник в кошелёк из мягкой шкурки, выпрошенной у матери, который сам и сшил, кое-как, за время пути. А по книге он учился читать. Конечно, это была не азбука с картинками, но несколько уроков он уже получил в пещерах, а всё остальное додумывал сам, пытаясь сопоставить неизвестные термины с недоученным алфавитом, который оказался гораздо сложнее, чем мог предполагать неизощрённый в этих делах детский ум.

  Буквы иритов оказались не буквами, а, скорее, слогами, из многочисленного набора которых складывалось и само слово и его многочисленные сочетания, времена, падежи и ещё многое, что так не любил Мишка изучать на уроках русского языка. Но здесь чтение было не развлечением. Оно привлекало предвкушением тайны, в которой служило ключом к таинственным загадкам и открытиям.

  И, кроме того, ему самому, выходцу, а точнее, выпадцу из развитого электронного века, казалось просто постыдным не уметь читать и тем самым сравняться по уровню развития с добрыми, но весьма ограниченными соплеменниками, у которых грамоту знал только вождь и его "секретарша". Та самая, что помогала ему еще в горах.

  Они оказались на одном плоту и разговорились. Выданная замуж в провинцию из самой столицы и успевшая там прикоснуться к высокой культуре, Киртан-Ка была женой мэтра, то есть мэтресса, но нисколько этим не задавалась и случайно нашла в Мишке яркого и жгучего собеседника, который очень быстро "понял", что такое театр и даже живопись!