Паук приглашает на танец

Я медленно отдернула штору, отложила фолиант и встала с подоконника. Вернулась я уже со шкатулкой в руках. Я достала оттуда серьги Матильды и приложила к странице, сравнивая узор на них с картинкой в книге. Изображение слегка отличалось: в книжном варианте было больше закорючек и украшений, типичных для художественных иллюстраций. Но сомнений быть не могло: моим глазам предстал четырёхлистный цветок с длинными загнутыми на одну сторону лепестками, заключенный в пылающий круг. Это же изображение, только увеличенное, красовалось и на стене в комнате мистера Фарроуча. Едва ли не больше, чем сам рисунок, меня поразила подпись к нему.

— Это правда? — с таким вопросом я ворвалась в кабинет к мистеру Фарроучу несколько минут спустя и развернула к нему страницу с символом.

Он оторвался от бумаг.

— Правда ли что? Вас интересует, не подделал ли я страницу? Нет, я этого не делал.

— Но ведь это…

— Да, «мельница огня». Сопутствует удаче, защищает от сглаза. А вы ожидали, что это будет сатанинский знак для призыва Черного Властелина?

— Нет, но… почему он на серьгах?

— Послушайте, мне сейчас нужно закончить одно срочное дело, — он кивнул на документы, — давайте встретимся возле пруда через полчаса и обо всём поговорим.

Я бросила на него гневный взгляд. Он как ни в чём не бывало говорит о какой-то работе, в то время как мир вокруг меня рушится! Разве может быть сейчас что-то важнее?

Я демонстративно отвернулась и направилась к двери.

— Вы придёте? — уточнил он.

Не удостоив его ответом, я вышла и громко хлопнула дверью. От этого она снова приоткрылась, и мне пришлось снова её притворить, на этот раз аккуратно. При этом, к моей чрезвычайной досаде, из кабинета донеслось хмыканье.

ГЛАВА 38

Выйдя от него, я тут же побежала на задний двор и принялась мерить шагами дорожку вдоль пруда, сгорая от нетерпения. Я ещё ни разу не гуляла в этой части Ашеррадена, как-то не пришлось, и теперь отметила, насколько это место живописно. Если садовый лабиринт перед домом был тщательно ухожен (так, что казалось, ножницы Двэйна только-только касались их), то этот уголок казался вотчиной дикой природы. Конечно, и здесь можно было разглядеть руку работников замка: кусты и деревца выстроились вдоль тропинки, а не залезали на неё; на поверхности воды не плавали листья — наверняка Двэйн вылавливает их большим красным сачком, с которым я видела его на днях. Да и сама дорожка была очищена от мусора и травы. И тем не менее здесь не чувствовалось принуждения над природой, стремления придать ей идеально отточенные геометрические формы.

На противоположной стороне рос каштан, а за ним, немного в глубине, виднелись кроны кряжистых буков. Обогнув половину водоёма, я собиралась повернуть обратно, когда услышала чей-то смех, радостный и прямо-таки захлебывающийся. Прислушавшись, я узнала голос Микаэля. Это меня озадачило. Ещё ни разу я не слышала, чтобы он так самозабвенно смеялся. Я двинулась в том направлении, озираясь по сторонам. В этот час он должен был быть с Беулой, но я не заметила её поблизости, как не слышала и её голоса. Похоже, негодник снова от неё сбежал.

На дорожке его не оказалось, и я решила, что он спрятался в зарослях у самой воды. Рассердившись, я прибавила шагу. Вскоре к смеху прибавились новые непонятные звуки. По мере того как я шла, они усиливались, всё больше напоминая визг. Но доносились они не со стороны пруда, а, как ни странно, от каштана. Проходя мимо дерева, я заметила среди ветвей движение. Что-то живое дергалось и раскачивалось в паре футов над землёй, издавая тот самый пронзительный визг. Приглядевшись, я различила кошку. Она висела, привязанная за хвост к самой нижней ветке, как какой-то страшный плод. В тщетных попытках освободиться, она молотила лапками воздух и пронзительно верещала.

Я поспешила к несчастному животному, не зная, как подступиться к узлу. При виде меня кошка завопила ещё истошнее. Тогда я совершила глупость, попытавшись взять её на руки, но она совершенно обезумела от страха и боли и с рычанием вцепилась в меня когтями. Рукава платья послужили мне хорошей защитой, избавив от глубочайших порезов, но превратились при этом в совершенную лапшу.

Наконец кое-как мне удалось расслабить узел и отвязать веревку от ветки. Едва я это сделала, как кошка вырвалась у меня из рук и, прежде чем я успела что-то сделать, умчалась в кусты. Верёвка волочилась за ней по земле.

Так вот, значит, что вызывает у маленького мучителя приступы веселья! Я вдруг вспомнила щенка с размозжённой головой на руках у Двэйна и его рассказ о прочих подобных находках.

Кипя от ярости, я бросилась обратно к пруду. Стоило раздвинуть ветви, и я сразу увидела Микаэля. Он сидел на бревнышке, у самой воды. В руках у него что-то трепыхалось. При виде меня он выкинул пленника в воду и бросился наутёк. Это что-то плюхнулось в пруд и принялось отчаянно барахтаться.

— Микаэль! — позвала я. — Немедленно вернись! Сейчас же, слышишь!