Паук в янтаре

– Это было давно. – Я пожала плечами, не понимая, к чему клонит главный дознаватель. – С тех пор многое изменилось.

Я лишилась права считаться наследницей рода и стала безымянной заключенной номер семь.

– Это было восемь лет назад. Всего восемь лет назад, – покачал головой Паук. – Может, ты до сих пор веришь, что он тебя спасет?

– Он? – Я бросила быстрый взгляд на Аурелио Меньяри, непозволительно близко привлекшего к себе свою очаровательную спутницу. Девушка выгнулась, наклонив голову набок, чтобы подставить шею под жаркие поцелуи, на которые не скупился Аурелио. – Едва ли.

Паук шагнул вперед, перекрывая мне вид на страстную пару.

– Тебя это расстраивает? – Казалось, его настроение портилось с каждой секундой.

– Господин главный дознаватель, я ни на мгновение не забываю, что моя жизнь принадлежит отделу магического контроля и для остальной Иллирии, для остальных… я не существую. Можете быть уверены, едва ли лорд Меньяри стал бы рисковать своим положением наследника рода ради преступницы, осужденной за применение ментальной магии. И это нормально.

– Разве? – хрипло спросил Паук. – Смириться с потерей любимой женщины – это, по-твоему, нормально?

Я могла бы напомнить ему, что браки между наследниками родов крайне редко заключались по любви. Любовь для нас, детей первых семей Иллирии, была недопустимой блажью, слабостью, которая не должна была оказывать влияния на выбор супруга. Я могла бы сказать, что заключить новый взаимовыгодный союз было для Аурелио самым правильным решением…

Но я промолчала.

Взгляд Паука жег кожу. Главный дознаватель подался вперед, как будто хотел еще что-то сказать, но в этот момент музыка стихла. Гости замерли, все взгляды устремились на возвышение, где обычно восседал распорядитель бала. За широкими спинами и вычурными прическами мне удалось мельком разглядеть высокую фигуру, уверенно направлявшуюся к центральному креслу, и сердце кольнуло от узнавания. Лорд Бальдасарре Астерио. Отец.

Нас разделял зал, полный людей, но я ощутила его мощную энергию так ясно, словно он был совсем рядом. За прошедшие восемь лет отец постарел, но не растерял своей поистине королевской стати. Родовая магия текла в его крови с прежней неукротимой силой, хотя светлые волосы, привычно зачесанные назад, стали еще белее, а лицо расчертили новые морщины.

В какой-то момент мне показалось, что отец споткнулся. Потерял на мгновение равновесие, слишком поспешно повернув голову и устремив невидящий взгляд на собравшихся перед ним гостей. Словно… почувствовал кого-то особенного. Неужели… меня?

Я опустила глаза. Казалось, меня вот-вот разорвет от противоречивых чувств. Одновременно хотелось и не хотелось встречаться с отцом взглядом.

Лорд Бальдасарре Астерио быстро выпрямился. В одно мгновение он снова вернулся к прежнему величественному образу, и вряд ли хоть кто-то во всем зале сумел заметить эту секундную слабость, проявленную властителем земель Веньятты. Остановившись у кресла распорядителя бала, отец широко развел руки, привлекая внимание.

– Я рад приветствовать дорогих гостей на ежегодном весеннем карнавале, – эхом разнесся по залу хорошо поставленный, звучный голос лорда Бальдасарре. – Счастлив сообщить, что этот праздник для меня особенно радостен, ибо сегодня, – он сделал небольшую паузу, – сегодня я наконец вновь смогу обнять свою любимую дочь.

Сердце пропустило удар. Могло ли быть, что отец вот так, во всеуслышание, говорил обо мне? Я неосознанно выпрямилась, вытянулась словно струна, стараясь стать выше, чтобы, если – когда? – лорд Астерио назовет мое имя, он смог наконец увидеть меня воочию, разглядеть в этой пестрой толпе. Даже после стольких лет, проведенных в тюрьме без единой весточки из дома, я с горечью осознала, что все еще жду этого. Все еще надеюсь, что обо мне не забыли.

За оглушительным стуком крови в ушах я едва расслышала чьи-то размеренные шаги и перестук острых каблучков по отполированному паркету. Когда я вновь подняла взгляд на отца, рядом с ним рука об руку уже стояли двое. Двое, которых я не могла не узнать.

– Лорд Аурелио и леди Дарианна Меньяри прибыли к нам из Ромилии специально ради месяца карнавалов, – произнес отец.

Мой болезненный выдох утонул в шквале аплодисментов, которыми гости поприветствовали молодую пару. Из меня будто бы разом выбили весь воздух. Я отшатнулась, низко опустив голову и часто моргая, чтобы сдержать непрошеные слезы разочарования и обиды, такой же жгучей и болезненной, как и восемь лет назад.

Рука Паука легла мне на спину. Я вздрогнула, но он не убрал ладони – напротив, скользнул ею вдоль моего позвоночника, то ли ободряя, то ли лаская. Темная энергия мягко соприкоснулась с моей, успокаивая и согревая.

– Почему вы не сказали мне? – глухо спросила я. – Вы же знали… Вы не могли не знать… Так почему?

Главный дознаватель не стал отвечать.