Паутина

Когда шаги его затихли, из неглубокой ниши рядом с оружейным сейфом осторожно выглянул человек в скафандре. Сашенька, а это был он, уже несколько минут вслушивался в разговор Инглза и Джека — приемник его в гермошлеме был настроен на ту же стандартную частоту. Свой микрофон он выключил, словно опасался, что пришельцы услышат его дыхание. А может, и действительно опасался — Сашенька привык действовать автоматически, не вдаваясь в анализ собственных ощущений. Несмотря на внешнее спокойствие, ему было не по себе. Все развивалось хаотично, непредсказуемо, опасно.

Вайцуль пропал где-то в недрах шахты. Прошел уже час с момента его ухода. Местное население, с которым Сашенька так и не успел познакомиться, должно было воспринимать его как врага. Что делать? Возвращаться в Городок через Болото? Маловероятно, что ему удастся дойти живым. А главное — воздух. Воздух — это время, на которое он может рассчитывать. Нужен еще хотя бы один баллон. И вот, словно всего этого мало, появились какие-то неизвестные! Того и гляди, они, не зная, куда попали, начнут исследовать шахту. Тогда тайна Колонии будет раскрыта и никакого смысла в его походе нет. Сколько мучений, сколько сил и времени потрачено впустую, и не ясно еще, как он сам выпутается. И все зря?

Нет, недаром не хотел он идти сюда с этим сумасшедшим вахмистром…

«Что же делать? — мучительно искал выход Сашенька, — попытаться убрать этих двоих? Это было бы оптимально: баллоны добуду и тайну Колонии сохраню. Но они вооружены, держатся настороже, явно не новички. Так далеко в глубь Болота заходят только патрули или топографы. Ну да, у них же большой лазер. А с топографами мне не справиться. Или, кажется, топографы ходят по одному? Эх, как ни крути, нужен Вайцуль… Одно из двух: или убрать их с помощью Вайцуля, или уходить, забрав, конечно, «паутинку». Хотя бы с боем. А баллоны? Опять нужен Вайцуль. Ситуация слишком осложнилась, нет смысла торчать здесь. А чтобы болотные жители не добрались до своего оружия…»

Сашенька затаил дыхание, прислушиваясь, и, убедившись, что вокруг нет ничего подозрительного, прошелся лучом лазера по всему периметру сейфа. Сверхпрочный пластик долго не поддавался, но Сашенька с силой провел по нему. «Теперь им возни хватит на полчаса, раньше не откроют, — удовлетворенно подумал он, — а я пойду поищу этого психопата».

И он быстро и бесшумно двинулся вниз по туннелю.

13

В комнате плыл серый сумрак, и все в ней казалось серым — и разворошенная несвежая постель, и стены, и потолок, и вся жизнь, прошлая и будущая. Во рту пересохло, в голове шумело и давило над глазами…

Человек, лежавший в постели, с усилием повернулся на бок, чуть приподнялся, опираясь на локоть, и протянул руку. На прикроватном столике ждал его пробуждения стакан теплого аршада, предусмотрительно приготовленный еще вчера днем. Преодолевая отвращение, он проглотил содержимое стакана, и в голове чуть просветлело.

Что же его разбудило? Сигнал компьютера? Неважно, все равно пора вставать.

В грязном овале зеркала появилось мятое, грязное лицо, не перепачканное, нет, грязное как бы изнутри, из-под кожи. Редкие волосы, воспаленные глаза без ресниц, покатые, как у женщины, плечи, ненастоящая, приторная улыбка, запах изо рта… впрочем, запах в зеркале не виден. С добрым утром, Люк Ливерс, второй редактор ночных КСН!

Ничего, успокоил себя Ливерс, к двум часам с помощью парикмахера и массажиста он придет в норму. Сегодня будет нелегкий денек, прорва материала. Он будет спорить с нахальными репортерами, ругаться с тупыми операторами, просматривать и браковать отснятые ими пленки, гонять очумелых монтажеров… Не зря Люк Ливерс считался одним из лучших редакторов! Потом готовую программу просмотрит главный, можно будет запереть сейф, смахнуть в верхний ящик стола дискеты и кассеты и, сдерживая нетерпение, через репортерский зал, мимо студий, видеотек, монтажных выскочить в ночной город.

Потом — счастливые час-полтора в ближайшем ресторане, когда серебряный, тихо звенящий туман заполнит его всего, чтобы потом, на следующее утро, смениться серой похмельной тошнотой.

— Признайся, Люк, откуда у тебя такие деньги? — удивлялись коллеги, изредка забегавшие в ресторан и неизменно встречавшие там Ливерса. Какие такие особые доходы могли быть у второго редактора? Люк в ответ пьяно улыбался и ловко переводил разговор на другое. Что ж, он умеет жить сам и не мешает жить другим.

«Надо бы прибраться», — привычно подумал Ливерс, оглядывая захламленную комнату. Каждое утро он думал об этом, но дальше дело не шло. С утра нет сил, а вечером… Вечером их слишком много. Вон опять стул опрокинут, одежда разбросана где попало. Какие-то корки — откуда они здесь? — темные, засохшие пятна на полу, обрывки оберточного пластика. А, ладно, грязь глаза не ест…

Ливерс принял душ, выбрал рубашку почище, кое-как натянул мятые брюки, путаясь в штанинах, и подошел к компьютеру. Почты не было, но кто-то, не назвавший себя, уже несколько раз пытался связаться с ним. «Вот он меня и разбудил, — вяло подумал Ливерс, — ну, если надо, еще позвонит».