Паутина

К вечеру над школой начали сгущаться тучи, и Нов со спокойным сердцем пошел на ужин. Ел за двоих, не ведая, когда в следующий раз придется перекусить. Он сосредоточенно насыщался, не обращая внимания на суету одноклассников. Их страхи перед завтрашним экзаменом казались ему смешными и жалкими, маски, напускаемые на себя, — глупыми, а шутки с превращением пищи во что-то другое — просто идиотскими. Подумаешь, смеху полные штаны, когда сосед погружает ложку в тарелку, а вытащить не может, потому что она оказывается вмурованной в золотую лепешку. Золоту тому ноль цена, потому что каша кашей и осталась, лишь вид сменила да затвердела на час-полтора. Недаром в народе про такое чародейство говорят: «Перевели добро на дерьмо».

— Всем — встать! — скомандовал старший надзиратель.

Бледно-голубой ряд дрогнул. Ученики встали, отодвинули свои номерные стулья, выстраивая их стройными шеренгами, сами подравнялись в линеечку и повернули головы в сторону подиума, на который уже взошел Суч Ян, глава школы.

— Запевай! — скомандовал надзиратель, и две шеренги пацанов, стоящие лицом друг к другу, грянули подсотней голосов школьный гимн.

Леса всегда смешила эта цифра: не сотня, а подсотня — девяносто восемь человек, — принятая в княжеской дружине. А школьная подсотня была меньшей, в нее входило девяносто шесть человек, потому что не было обязательных для боевой дружины вымпел-вещунов. К чему вещуны в учебной единице, где каждый и без того вещун?

Никогда раньше юноша не задумывался, какие глупые слова у гимна, а сегодня невольно вслушался, и его передернуло от отвращения.

Мы не ютролли, не злодеи,
Мы все — бойцы и чародеи,
Непобедимы силой знаний,
Не трусим стрел и заклинаний.

Нам в школе ютов жизнь-малина

Сладка, как горькая калина.
Калина — нас учеба мучит,
Малина — то, чему научат.

Нас не побить врагам коварным,

Сильны мы духом лучезарным.
Мы победим евнов, стовратов,
Маржохов, бердов-ренегатов…

Кто такие стовраты и маржохи, никто из лесичей не знал, но ученикам нравилось, что победа будет за нами. Поэтому они с энтузиазмом драли глотки, перечисляя будущих побежденных евнов и ренегатов (рогатых, что ли?) бердов. Звучание имен таинственных народов завораживало детские головы. Но сейчас Нов думал, что незачем биться со стовратами, раз они нам ничего плохого не сделали. Даже если у них и сотня ворот, это еще не повод для драки.

Петь Лес не стал, лишь разевал рот. А сам обдумывал, что прихватить в дорогу. Получалось, что кроме кошеля с кремешками, трутом, веревочкой и ножом, у него ничего и нет. По пословице: нищему собраться — только подпоясаться. Прозвучали заключительные слова гимна:

Себе не требуют уютов ученики из школы ютов.

Чародеи дружно кивнули Суч Яну, благодаря за ужин, развернулись на месте и цепочками, сливающимися за порогом трапезной в колонну по два, двинулись в рекреации, чтобы провести полчаса личного времени за чисткой одежды: подготовкой к утреннему осмотру. Лес забежал в спальню, снял со стены над кроватью кошель с личными вещами, хотел выбросить мыло, как ненужную вещь, но передумал. Почистил щеткой штаны, натер дегтем сапоги и отправился в «долбежку», где до гудка отбоя листал учебник прикладного чародейства. Освежил в памяти подзабытые ритуалы.

Лег в постель и отвернулся к стене. Погас свет, и вскоре большинство однокурсников засопело. Чтобы не проспать намеченное время, Нов пустился в воспоминания.

«Лесик, — говорил ему дедуля Пих, когда он еще сопливым несмышленышем гонял по лесным дорожкам Берестянки, — вот призовут тебя княжьи лекаря на осмотр, ты им не показывай, что умеешь мысли читать и лечить наложением рук, как я тебя учил. Вообще ничего не рассказывай и не показывай. Иначе упекут в школу ютов. Лекаря за каждого набранного получают длинную деньгу, поэтому отправляют на Ханжу-реку всех, кого заподозрят в скрытом таланте к чародейству…»

Глупый был, не послушался деда, подумал Лес. И вспомнил жаркий месяц липец восьмилетней давности, когда шестилетних пацанов собрали со всех деревень и привезли в Холмград. Там их расспрашивали вещуны в красивых мундирах княжеской стражи (один даже в звании флагман-вещуна, а таких трое на все княжество). Вещуны шутили, угощали детей медовыми орешками. Обстановка была приятней некуда, и Лесик, конечно же, разболтался. Пообщался с вещунами, не раскрывая рта, «вылечил» от головной боли флагман-вещуна, показал, как умеет разжигать костер без кремешков — огоньками с пальцев.

Его «упекли» в школу ютов. В первый класс в тот год набрали три подсотни, от которых к восьмому осталась одна. Как, же ругал его дедуля Пих!