Паутина

Запинающийся в штанах ют был не в счет, но и семеро на одного показались Нову немалой силой. Тем более что патрули оправились от первоначального изумления и повыдергивали свои мечи, а тройники-юты расстегнули кобуры и нацелили на Роя короткоствольные громобои.

— Ах, сучьи дети! — как будто даже обрадовался такому поведению патрулей Кам. — То-то же я сейчас вам уши поотстригаю!

Он взмахнул мечом, и громобой ближайшего юта полетел в траву. И похоже, что вместе с пальцами. Не успело оружие огневого боя долететь до земли, а Рой уже крутанулся на каблуке и оказался перед дальним ютом. Сверкнул меч, и в руках юта оказался приклад без ствола и огневой коробки. Еще четыре взмаха мечом, слившихся в один, и четыре волчьих уха отлетели в траву, как опавшие листья.

Пятеро лесичей обрушили удары в пустоту, где полсекунды назад находился Кам. Но он-то был уже снаружи круга, образованного патрулями, и пнул в копчик самого толстого. Тот выронил меч и ухватился за жирную задницу. Другому стражнику Рой отвесил затрещину по уху, и патрульный снопом повалился под ноги приятелям.

Оставшаяся тройка ткнула мечами в грудь бродяге, но тот проскользнул между клинками и нанес удар кулаком в глаз самому высокому из стражников. Рослый перекувырнулся через голову и затих, раскинувшись на траве.

Двойка крутанула лезвиями, при этом один пытался снести башку, а второй перерубить ноги Роя. Маг в этот миг подпрыгнул и, опираясь на меч, вертанулся в горизонтальном полете. Он летел параллельно движениям мечей: выше целившегося по ногам, но ниже того, что метил в шею. Подошвы ног Роя со всего маха врезались в солнечное сплетение коренастого патрульного, и тот переломился, как переспелый колос.

Оставшийся в одиночестве страж рубанул сплеча так, что лезвие с хрустом вонзилось в дерн, и тут же с воем покатился по поляне, потому что маг его пнул под коленку. Лес не верил своим глазам-сучьям. Сражение на поляне заняло чуть больше минуты. Противники ни разу не скрестили мечей. Тем не менее все девять стражников были выведены из строя.

Один запутался в штанах и до сих пор не мог от них избавиться, другие юты злобно выли, держась за безухие головы, два лесича валяются в отключке, а третий, коренастый, не валяется, а стоит шалашиком, упершись лбом в землю. Четвертый лелеет ушибленную задницу, пятый вопит, растирая ногу. Вымпел-вещун пришел в себя, но сидит неподвижно, не рыпается, лишь смотрит на Роя расширенными от темноты и просто страха глазами. Оно и понятно: его дело — связь, а оружие — голова, мечом махать ему не пристало. Да он, возможно, ничего режущего, страшней кухонного ножа, и в руках-то никогда не держал, подумал Нов.

Кам Рой собрал разбросанные по поляне мечи и сволок их к костру. Затем поднял исправные громобои. Один был измазан в ютовой крови, а второй пришлось доставать из кобуры на разрубленном поясе. Маг пнул ствол разрубленного громобоя к мечам, а затем с двух рук принялся палить по куче оружия, пока та не превратилась в лужу расплавленного металла. После этого телохранитель повыдергивал огневые коробки и бросил их в огонь. Костер взорвался ослепительно алым цветком, и поляна погрузилась во тьму.

Если бы Нов смотрел на все это глазами человека, то наверняка после такой яркой вспышки ничего бы уже больше не видел, но деревянные глазки мигом переключились. В свете луны еловому мальчику было видно, что оставшиеся в руках Роя громобои один за другим полетели в реку. Раздалось два коротких всплеска.

«Эй, Лесик, — услышал он призыв по вещун-связи, — кончай корни пускать, сучья пялить. Пора человеком становиться. Выходи сюда, знакомиться станем…»

Обратное превращение оказалось куда сложней, и пока Нов мысленно сбрасывал хвою, обрывал корни, превращал еловую кору в бледно-зеленые порты и рубаху, втягивал остроконечную макушку, съеживался до длины сажени (меры длины динлинов не совпадали с русскими, принятыми во втором тысячелетии от Рождества Христова), пока снимал берестяной пояс, разминал одеревеневшие мускулы и регулировал зрение, чтобы воспринимать мир по-человечески; маг подошел к юту и помог ему окончательно избавиться от штанов. Обнажил свой меч, который во время недавнего боя висел почему-то за спиной (ют пронзительно заверещал, прикрывая уши руками), ухватился за штаны тройника и двумя резкими взмахами распорол штанины сверху донизу.

Нов впервые увидел ютов срам и не поверил своим глазам, подумал даже, что у него не все в порядке со зрением: настройка неправильная. Но нет, с глазами все было в порядке, именно такой срам и имели юты — очень невидный. Так вот почему они никогда дел с нашими бабами не имеют, подумал Лес.

— Заткнись! — велел Кам визжащему от страха тройнику. — Оставлю я тебе сучьи уши на память.

Но ют продолжал вопить, будто ему в задницу кол воткнули. Рой отвесил ему пару звучных пощечин, чтобы привести в чувства. Тот вроде бы оклемался: вытянулся перед магом по стойке «во фрунт», как учеников ютшколы учили, — голова вскинута, глаза выпучены и пожирают начальника, чуть согнутые в локтях руки прижаты к бедрам растопыренными ладонями.