Паутина

Полочане (кличка — кривичи) заложили города: Изборск, Полоцк, Смоленск и Торопец (торопливо основали, а вовсе не пропили, как кажется после первого прочтения). Эти города, по сообщению Сергея Михайловича, «у простого народа слывут Кривотерпск, Кривич и Кривиг». Вот такой народ, целыми городами не просыхали!

Новгородцы остались славянами, «прозвашась своим именем». Эту особенность Соловьев объясняет тем, что были они «выселенцами от кривичей». Но не уточняет, за что их выселили. Неужели славяне ильменские оказались пьяницами горшими, чем сами кривичи? Или наоборот: были трезвенниками, за что их и отправили на выселки, лишь бы глаза не мозолили?

Дулеты и бужане были, по сути, одно и то же племя, жившее на Западном Буге. «В летописи, — сообщает Сергей Михайлович, — в двух разных известиях эти племена помещены на одинаких местах, с одинаким прибавлением, что как то, так и другое племя после назывались волынянами». Русский историк считает, что это хорваты, поселившиеся на берегах Буга, на Волыни.

«Улучи (угличи) и тиверцы, — пишет Летописец, — сидяху по Днестру оли до моря, суть граде их и до сего дне: да то ся зваху от Грек Великая Скуфь». Указания летописцев на многочисленность тиверцев и угличей, на их упорное сопротивление русским князьям не оставляют у историка Соловьева сомнений, что это те самые племена, которые были известны под именем антов.

Когда большая часть праславян, бывших скифов-сколотов и прочая, откочевала на восток, германские племена взялись за парадатов. Дошло до них при всей твердолобости, что воевать ближних соседей бесполезно, пора менять тактику. Долго думали и додумались одолеть скифов не мытьем, так катанием на свадебных повозках.

Приходят к царю парадатов Скифу. Наряженные, пахнут перегаром. Уверяют, что шнапсом, но брешут, собаки: до перегонки вина в те времена еще никто не додумался. У сколотов, кстати, вино покрепче германского было, потому что хотя они перегонки тоже не знали, зато додумались делать выморозки. Выставят на мороз, вода и застынет. Сколоты лед выбросят и разливают в черепа напиток куда крепче, чем сухое вино.

— Кончайте мне про шнапс заливать, — говорит им Скиф, — и отвечайте прямо: чего надо?

— Как — чего? У вас товар, у нас — купец.

— Какой еще товар? — не понял Скиф. — Да вы сроду у нас никакого товара не покупали, всегда норовили силой взять.

— Ну, вспомнил, — похохатывают германцы. — Ты бы еще своего прапрадеда Иафета вспомнил. А еще лучше — отца его Ноя.

— Чего мне их вспоминать, коли такой родовы я никогда не имел? Прадеда Ковыля помню, от него еще двенадцать колен — прародителя Костенкина помню. Коса, правда, помню слабо, сына его Леса — получше, а вот внука Тенкина помню отлично. Звали его Косач Ченкин, а мать у него была…

— Ну, заладил языком молоть! Мы к тебе совсем по другому делу.

— Так выкладывайте, не томите душу, не тяните лесного кота за хвост.

— Мы насчет твоего товара. Купец у нас.

— Да что за товар-то? — никак не мог взять в толк Скиф.

— Да девки красные, бестолочь!

— Девки? А на что вам наши девки?

— Жениться станем. У нас купец имеется, да не один. И Фриц, и Ганс, и Эрих. И Риббентроп не прочь поджениться, и Герман, и Борман, и Гиммлер, и этот, как его там?.. Ага, Шикльгрубер!

Парадат Скиф онемел от изумления: вся верхушка готова породниться.

— А жениться-то собираетесь честь по чести? — спросил простодырый вождь. — Не абы как — поматросить и бросить?

— Ну, вот еще! Вкруг ракитова куста обвенчаемся, под калиновым кустом обмилуемся!

— Тогда ладно. Сейчас девок кликну, покажу товар лицом.

Глянули германцы на девок, в восторг пришли. Даже о войне позабыли и о планах своих захватнического блицкрига. Обженились по-настоящему. Всех девок на выданье за себя взяли. Под шумок скифы им даже парочку вековух спихнули.

На другой год та же история. И на третий. Девки со свистом замуж вылетают, сколоты их еле-еле рожать успевают. Тут уж не до войны, когда у каждого воина на шее по два внука-гансика, в одной руке — Эльза, а в другой — Гретхен. «Гросфатер, — картавят, — майне либэ поросенок!» — и сверкают розовыми попками.

Не успел Скиф и глазом моргнуть, как от некогда могущественного племени почти никого и не осталось. Растворились парадаты среди германцев. Ассимилировались, если по-научному. Только тут до него дошло, что сколотов крупно обманули, завоевали по-мирному. Собрал он жалкие остатки племени и отбыл на Днепр. А там уже лучшие места расхватали авха-ты да катиары.

Сергей Михайлович сообщает: «О других племенах — дулебах, бужанах, угличах и тиверцах, радимичах и вятичах летописец сначала не упоминает… означенные племена явились на востоке не вследствие известного толчка от волхов… а явились особо».