Паутина

Верзила сидел на доске с набитыми на нее перекладинами, по которым местные Моськи карабкаются на сооружение похожее на детскую горку. Он нарочно пришел пораньше, осмотреться. И успел выкурить сигарету, прежде чем приехал Пузо. Его краснощекая морда едва умещалась в боковое окно, откуда он высунулся и сказал:

– Рад тебя видеть, Витек. – Потом вылез, подошел, обнял Верзилу.

Эту процедуру приветствия Верзила ненавидел больше всего. Никогда раньше уважающие себя братки не здоровались так. А теперь стали на манер заокеанских мафиози. Объятие и поцелуй. Тьфу, ты! Как бабы. Но соблюдать этот ритуал Верзиле приходилось. И на этот раз тоже. Обнял Ленчика.

– И я рад, – сказал Верзила, чувствуя в душе отвращение к толстому ублюдку. – Ты хотел перетереть. О чем базар?

Пузо хмыкнул. По своей натуре он был человеком медлительным. Спешки, особенно в делах, не терпел. Посмотрел на Верзилу с недовольством.

– Торопишься, Витек? Эх, Витек, Витек. Жизнь-то одна. Зачем укорачивать ее? Зачем торопиться? Все – есть пустая суета и больше ничего.

Эти слова скрывали какой-то намек. И Верзила сразу понял. Но решил поиграть в непонятку. Сказал:

– Да никуда я не тороплюсь. С чего ты взял? Просто, мать у меня болеет. Приглядывать за ней надо. Сердце у нее шалит. Вот я к чему.

– А сестра твоя? – Пузо навел свои неприятные глаза на Верзилу, ожидая, что тот ответит.

У Верзилы сердце защемило. Почему Пузо заговорил про сестру? Он увидел еще двоих приехавших с Ленчиком. Они сидели в «мерсе», словно дожидаясь какого-то особого знака от Пузо. Вот Ленчик обернулся, и эти двое не торопясь, вылезли из машины. Подошли, слегка кивнув Верзиле. Но на заднем сиденье остался еще кто-то.

«Может телка?» – Верзила не мог разглядеть. В боковом кармане пиджака лежал готовый к стрельбе «ТТ». Но это уж на крайний случай. Хотя вот так убить Пузо, значит, подписаться на смерть.

– А при чем здесь сестра? – с открытой неприязнью в голосе спросил Верзила, понимая, что разговор принимает неприятный оттенок. Но видно на это был настроен Пузо. Рассердить, разозлить Верзилу.

– Сестра живет от нас отдельно. У нее своя семья.

Пузо закурил, обдав Верзилу дымком дорогой сигары. Любил форс. И даже в куреве соблюдал его. Тянуло ко всему заокеанскому.

– Вот и я говорю, семья для хорошей бабы – это все. И потерять ее нелегко, – философски заметил Пузо, не отводя от Верзилы глаз.

А Верзила уже понял к чему весь этот гнилой базар, хотя по-прежнему прикидывался бестолковым. Вел свою игру.

– Это ты к чему, Пузо? Не конкретно выражаешься.

Теперь уже Пузо не скрывал, что был настроен на жесткий разговор. И сказал без всяких намеков:

– Ну, можно и конкретно. Если хошь. Верзила, корешок! У нас есть подозрения, что ты спутался с ментами и сдаешь наших пацанов.

Чего стоило Верзиле, чтобы ни один мускул не дрогнул на лице при этих словах авторитета, обвиняющего его в предательстве. И он сказал ледяным тоном:

– Ты знаешь, что за такое обвинение бывает? Напраслину гнешь.

Теперь Пузо заговорил на удивление спокойно, не допуская в голосе и малейшей грубости:

– Я, Витек, всегда отвечаю за свои слова. Я не пацан. И сколько угодно готов ответить и перед кем угодно. А ты?.. – он прищурился.

– И я, – сказал Верзила, но голос немного дрогнул. «Суки! Неужели они в курсах про Туманова? Но как узнали? Откуда?»

– Давай, колись, Витя. На ментов работаешь? Сукой заделался? – наседал Пузо со своими обвинениями. Но пока это только треп один.

– Да ты… – Верзила выплюнул сигарету, приготовился сунуть руку в карман за пистолетом. «Если что, положу всех троих и того, кто в «мерсе», – решил он, все же сомневаясь, что у Пузо есть доказательства. Просто на понта берет. Верзила знал, мастер Ленчик на такие дела. Частенько своим пацанам такую чистку устраивает, чтоб выбить из их голов мысль о предательстве. Но Верзила ему не пацан.

– Ну, ладно, – бычьи глаза Ленчика налились кровью, он обернулся и махнул рукой, потом сказал Верзиле: – Сейчас тебе предъява будет.

Задняя дверь «Мерседеса» открылась и из машины вылез Санька Шнырь. Пацан. Шестерка. Таких Верзила всегда презирал и давил.

– Хватит ломать из себя обиженного. Я тебя видел с ментом в «Весне».

Из уголовки он. Вы сидели. Толковали, – вынес Шнырь обвинение.

Верзила побелел лицом и так глянул на Шныря, что тот попятился, спрятавшись за толстого Ленчика. Побоялся, что Верзила ударит его.

– Ты позволяешь этому пацану гнуть про меня такое? – спросил Верзила у Пузо. Теперь узнал, кто за ним подглядел. Гаденыш, Шнырь!

Пузо ответил очень даже спокойно:

– Не гоношись, Витя. Барменша подтвердила, что не первый раз вы там отирались. Скурвился ты, Витя. Покайся. Умрешь человеком.

Верзила сунул руку в карман, но Ленчик все с тем же спокойствием сказал предупреждающе:

– Смотри. Уложишь кого-нибудь из нас, потом твою мать с сестрой и ее детишками распотрошат у тебя на глазах. Лучше сам сдохни, чем они. Они не виноваты, что ты скурвился. Купили тебя с потрохами.