Паутина

— Я же говорил тебе. Экспортирую сельскохозяйственное и строительное оборудование в развивающиеся страны.

— Ты сказал мне об этом до того, как я лишилась памяти?

— Не помню. Возможно, но, как я тебе уже говорил, мы беседовали главным образом о будущем.

— Ну, мне кажется, ты занимаешься не только экспортом оборудования.

— В самом деле? А почему тебе так кажется?

— Потому что ты получаешь колоссальное удовольствие от того, чем занимаешься. А ведь тебя не назовешь скучным, тебе нравится преодолевать препятствия. Поэтому мне и кажется, что ты занимаешься чем-то более интересным, чем экспорт оборудования, и хочется знать, чем именно.

Официант принес им кофе, и Макс подождал, пока он отойдет.

— Знаешь, Сабрина, с тех пор как ты попала в аварию, это первый комплимент, который ты мне сделала.

Она, казалось, вздрогнула.

— Неужели? Извини, ты ведь очень добр ко мне.

— Комплимент и благодарность — разные вещи.

— Насколько я понимаю, тебе хочется, чтобы я восхищалась тобой. Я восхищена тем, что я про тебя знаю. Робер говорит, что ты человек слова, и я очень ценю это в тебе. Но от чего еще возникнет во мне чувство восхищения?

Макса этот разговор начинал утомлять. Он любил ее, был без ума от нее, но даже она не узнает о нем больше того, что он сам захочет рассказать. Он никогда никому не раскрывал душу и не имел ни малейшего желания делать это сейчас. А что бы она сказала, мелькнула у него шальная мысль, если бы он рассказал ей, чем в самом деле занимается? Сабрина, дорогая, мне принадлежит небольшая типография в Марселе, где мы печатаем приглашения на званые вечера, фирменные бланки и другие безобидные вещи, но наше главное занятие — это печатание денег. Мы переправляем фальшивые деньги — миллионы в пересчете на франки — своим клиентам во всем мире, аккуратно и надежно спрятав их в сельскохозяйственном и строительном оборудовании…Он понятия не имел, как она к этому отнесется.

Но мысль как была, так и осталась у него в голове. Все равно он не скажет ни ей, ни кому-либо еще, что доверяет лишь нескольким работающим с ним людям. А его работа никак не отразится на их совместной жизни; они будут счастливы, и она будет любить его, зная ровно столько, сколько знает сейчас, и не более того. Больше ей и не нужно знать.

Но сейчас он не собирался тратить попусту время, уклоняясь от прямых ответов на ее вопросы.

— Я стараюсь сделать так, чтобы чем дольше мы были вместе, тем больше у тебя было поводов для восхищения. А теперь расскажи мне про работу. Чем ты занималась сегодня утром?

— Ах, перестань! — воскликнула Сабрина. — Я не ребенок и не потерплю, чтобы со мной обращались как с ребенком. Тебя окружают сплошные тайны. Неужели ты думаешь, что я буду этим восхищаться? Я ненавижу тайны, все мое прошлое — тоже тайна. Я отказываюсь смириться с этим.

Рывком накинув плащ, она выбежала на улицу. Дождь уже прекратился. Она прошла между асимметрично расставленными столиками, словно на сцене театра. Невзирая на дождь, за ними сидели несколько промокших насквозь туристов. Выйдя на тротуар, она повернула по направлению к центральной площади, прибавляя шаг. На ходу она подняла капюшон, защищавший от капель с деревьев. Пройдя площадь с огромным серо-зеленым, заросшим влажным мхом фонтаном, она присела на его край. Она старалась не смотреть в ту сторону, откуда должен был появиться Макс, если только он пошел за ней следом.

Она сидела выпрямив спину и сжав руки. Спустя мгновение до нее дошло, что она чувствует не одиночество или тревогу, как часто бывало раньше, а холодную, слепую ярость. Она сидела так на продуваемой ветрами площади, а серые фонтанчики воды за спиной брызгами рассыпались на фоне серого неба. Мокрые камни мостовой тускло поблескивали под деревьями, с которых падали капли воды. Она чувствовала нарастающий внутри гнев, зная, как это для нее важно: гнев, из-за того что с ней обращаются как с ребенком, давал ей возможность держаться особняком в той новой жизни, в которую она вступала. Она вспомнила, как чувствовала себя совсем ребенком в тот день, когда познакомилась с Робером. Как она сидела между ним и Максом за обедом. Она вспомнила, как чувствовала себя ребенком, когда впервые стала готовить на кухне, когда впервые села за руль машины, когда впервые упала Максу в объятия и почувствовали панику при мысли о том, что сейчас произойдет.

Но я становлюсь взрослой, подумала она, учусь ориентироваться в жизни. И Максу, и всем остальным придется обращаться со мной как со взрослой, как с равной.