Паутина

– Будь осторожен, когда приблизишься к костру, – предупредил Брейгель. – Мы тут решили, что зонтичники реагируют на свет.

– Или на тепло, – вставил Орсон. – Скорее даже второй вариант.

– Понял.

Тварь была не только тяжелой, но еще и цеплялась за все подряд своими торчащими во все стороны распорками.

– Точно я смогу сказать, как они ориентируются, после того, как проведу вскрытие, – заверил всех Орсон.

– А нам это надо? – спросил Брейгель, – Что? – не понял биолог.

– Знать, как они ориентируются.

– А ты знаешь, сколько еще дней и ночей мы проведем в этой сельве?

Тут уж Брейгелю крыть был нечем. Ему, конечно же, хотелось думать и даже верить в то, что завтра они выйдут к реке, свяжут плот и к вечеру выберутся из двадцать седьмой Гватемальской зоны. После чего вызовут группу эвакуации и отправятся дожидаться ее в ближайшую гостиницу, номера в которой будут уже для них заказаны. Но, как реалист, фламандец понимал, что в зоне ни в чем нельзя быть уверенным. Даже в том, что у тебя пять пальцев на руке. Потому что их вдруг может стать меньше. Или больше. И ведь это еще не самое страшное. Подлинный кошмар заключается в том, что невозможно понять, какой вариант предпочтительнее.

Камохин вошел в круг света возле костра, и тотчас на него спикировали сразу три зонтичника.

– Ложись! – крикнул Брейгель.

Камохин упал плашмя на землю, прикрыв голову руками.

Потеряв намеченную цель, хищные твари сделали круг и улетели прочь.

Камохин встал на четвереньки и пополз, пригибая голову, волоча за собой подстреленного зонтичника.

– Видимо, главным ориентиром для зонтичников все же является тепло, – подумал Орсон. – Стоя в полный рост в стороне от костра, Игорь не подвергался атакам хищников, потому что тепло костра оттягивало их внимание на себя, являлось более сильным фактором, провоцирующим их на нападение. Поэтому они и охотятся преимущественно ночью – температура окружающей среды падает и теплокровные животные становятся более заметными для тех, кто обладает тепловым зрением.

– Но они ведь должны видеть того, кому собираются свернуть шею, – заметил Осипов.

– Да, похоже на то, – согласился биолог. – Либо у них есть зрение, но очень плохое – что лично мне кажется маловероятным с эволюционной точки зрения. Либо они пользуются ультразвуковым сканированием, как летучие мыши или дельфины… – Держи, Док… Разбирайся.

Камохин бросил рядом с Орсоном труп зонтичника и растянулся на траве.

– Ничего себе ночка? – подмигнул ему Брейгель.

– Не хуже, чем обычно, – устало ответил Камохин. – Все.

– В каком смысле – все? – удивился фламандец.

– Теперь твоя очередь сторожить. А я – спать. Если Док прав, то на спящих эти твари не нападают.

– Вот только не стоит меня обвинять, если я окажусь не прав, – тут же мысленно сказал англичанин. – Я всего лишь выдвинул гипотезу.

– Если ты окажешься не прав, Док, то обвинять тебя будет уже некому. – Камохин повернулся на бок, прижал к груди автомат и закрыл глаза.

Спустя минуту он уже мерно посапывал.

– Он что, действительно заснул? – мысленно поинтересовался у Брейгеля англичанин.

Фламандец молча кивнул.

– Поразительно! – качнул головой Орсон. – Как будто ничего и не случилось!..

Хотя, если подумать… А в самом деле, что такого?

Ну, Гватемала вместо Гоби. Ну, хищные внеземные твари, кружащие над головой. Ну, чуть было не съели их всех и каждого по отдельности…

Можно подумать, ничего похожего прежде с ними не случалось.

Пора бы уже привыкнуть.

Глава 30

Оставшаяся часть ночи прошла спокойно.