Паутина

Игрушка вызвала настоящий бум в среде околокомпьютерного народа. Биология и математика отошли в сторону: для многих это был лишь алгоритм, рисующий забавные узоры. А правило его было настолько простым, что программу мог написать любой школьник. На поле, подобном листу из тетради в клеточку, помещали несколько "живых" клеток (крестики). Остальные клетки поля считались "мертвыми" (нолики). На каждом такте времени каждая клетка меняла свое состояние в зависимости от состояния соседних восьми клеток. Если вокруг одной "живой" оказывалось более трех или менее двух "живых" соседей - крестиков, клетка становилась ноликом: "умирала от тесноты или от одиночества". Если же рядом с "мертвой" клеткой находилось ровно три "живых"

соседа - там рождалась новая "живая" (нолик менялся на крестик). Во всех остальных случаях состояние клетки не менялось.

На экране компьютера "живые" клетки превращались в светлые точки, "мертвые"

- в темные. Бросив на поле несколько "живых" клеток и запустив программу, обновляющую все клетки в параллельном режиме с большой скоростью, можно было наблюдать причудливые, непредсказуемые картинки, которые образовывала растущая колония.

В восьмидесятые годы не было, пожалуй, ни одного программиста, который не был бы знаком с "Жизнью". По ней писали математические диссертации, философские эссе и фантастические рассказы. Экспериментаторы не ограничивались двумя состояниями клеток - на смену черно-белой Life пришли цветные "клеточные машины". Теперь любая клетка могла находиться в одном из тысяч состояний-цветов, а правило "общения" клетки с соседями можно было самостоятельно менять, пробуя все новые и новые формы электронного калейдоскопа.

Но и здесь было еще далеко до "цифровой кислоты". Шум вокруг "Жизни"

постепенно улегся: "клеточные машины" осели в лабораториях физиков и биологов, моделирующих природу, а также были взяты на заметку любителями оригинальной компьютерной графики. В один из дождливых дней конца 90-х французский математик Вербицки сидел дома, раздумывал над очередной статьей и разглядывал узоры скрин-сейвера на экране своей персоналки. В отличие от Конвея, Вербицки был не только математиком, но и большим любителем экспериментов с психикой. Выключив компьютер и отправившись спать, он заметил, что клеточный калейдоскоп скрин-сейвера подействовал на него как-то странно. Симметричная мандала продолжала стоять перед его мысленным взором.

И не просто стоять, как было бы с обычной картинкой - разноцветный ковер продолжал расти по тому же закону, но уже не на экране, а прямо в этой мысленной проекции, как бывает иногда в снах, продолжающих дневные впечатления.

Вербицки не поленился изучить материалы двадцатилетней давности, и был вознагражден за труды. В одном из выпусков Scientific American он нашел статью, где сообщалось, что узоры некоторых "клеточных машин" удивительно точно воспроизводят видения, наблюдаемые под большой дозой ЛСД. Для мятущегося духа Вербицки этого было достаточно. Он забросил работу в солидном институте и занялся экспериментами с "цветастыми коврами".

Свои исследования он держал в секрете, и возможно, загнулся бы в безвестности - если бы его не забрали в психиатрическую лечебницу в 2007-м.

В отместку за это жена Вербицки отсканировала рукопись книги "Digital Acid", которую ей передали от мужа из больницы, и послала это "письмо счастья" в 33 крупные сетевые конференции.

Через год D-Acid, или, как его назвали в России, "диоксид", распространился с помощью Сети по всему миру, вытеснив даже "микроскоп" самый популярный галлюциноген того времени. Применение голографии здесь ничего нового не дало, зато музыкальная "клеточная машина" в сочетании с цветовой отправила в сумасшедшие дома не одну сотню экспериментаторов.

- Ваш кофе... сэр! - Белобрысый стоял передо мной с подчеркнуто-вежливым выражением лица.

- Может, попробуете пока комбинезон? Как раз освободилось место...

- Спасибо, я лучше посижу... Мне доклад сейчас делать, надо сосредоточиться, - сказал я и на всякий случай многозначительно подмигнул.

Бармен с понимающим видом ретировался, а я стал разглядывать пару, только что вышедшую из кубиков. Похоже, они пришли вместе и взяли кубики на одинаковое время. Но отдельно друг от друга - видно по лицам.

Я люблю разглядывать лица людей, вышедших из Сети. Это вроде игры: нужно угадать, что они там делали. Насчет девушки все ясно. Лицо покрасневшее и обмякшее, на груди - два мокрых пятна почти правильной круглой формы, в них еще два пятнышка, потемнее. На фоне идеально-белой футболки это смотрится, как два глаза - не столько эротично, сколько комично. Впрочем, это скорее моя бессознательная реакция - девица-то занималась сексом с машиной, а не со мной!