Паутина будущего

— Нам предстоит долгая дорога, — сказал старик печально. — Пойду скажу Юэллу, чтобы он вновь расправил холст.

Сверху за их спинами раздался тревожный голос Скаски:

— Нет смысла прятаться, Натан. Нас выследили.

Все повернулись в ту сторону, куда показывала Скаска. Не очень далеко от них с холма спускалась лошадь, на которой сидели двое солдат.

Никто не посмотрел в другую сторону, где у берега реки легкий послеполуденный воздух шевелил высокую траву. Это было простое совпадение, а вовсе не какое-то волшебство, по чистой случайности никто не видел стоящего по колено в траве и наблюдающего за происходящим Стенелеоса Магуса LXIV.

Двое ехавших на лошади солдат, увидев, что их заметили, слезли с лошади и пошли пешком. Старший, сержант, делал не допускающие возражений знаки рукой.

Стенелеос Магус отвернулся и, спустившись к реке, начал мыть в ней яркие квадратики бессмертной ткани.

Глава седьмая

Сержант Резерфорд Хобарт всегда сидел в седле прямо, за исключением тех случаев, когда вокруг свистели пули; тогда он низко пригибался, скрипя песком на зубах и сердито сверкая глазами. Это был коренастый, приземистый и сильный человек — сослуживцы говорили, что он напоминает большой палец руки.

Он не относился к людям, обдумывающим смысл отдаваемых им приказов. Существовал только один приказ, который он отказался бы выполнить: это сбрить свои усы длиной в ладонь.

Увиденное внизу на дороге привело его в ярость. Он что было сил пришпорил лошадь, едва не сбросив на землю сидящего позади Уилфреда.

— Черт возьми! — заорал он, указывая пальцем на негодяев.

В следующее мгновение он уже действовал, словно в бою. Он гнал лошадь по извилистой горной дороге, почти не обращая внимания на Уилфреда, который был для него скорее помехой, чем подмогой.

— Невероятная наглость, — кипел он. — Грязные мошенники.

Уилфред вцепился в него, не обращая внимания на свисающую с его локтя винтовку, которая при каждом шаге лошади неуклюже ударяла по бокам то его, то лошадь.

В тот момент, когда Уилфреду показалось, что сержант собирается на полном скаку врезаться в дюжину людей, стоящих около фургона, тот резко натянул поводья. Лошадь, привыкшая к столь жесткому обращению со стороны своего седока, резко остановилась, вскинув голову. Уилфред неуклюже проскользнул по седлу и ткнулся носом в затылок Хобарта. Они остановились под развесистыми серыми ветвями толстого дуба.

— Слезай, — коротко, словно выстрел, прозвучал приказ Хобарта.

Одним махом он соскочил с лошади и затянул вожжи вокруг седла в нетугой узел. Затем он сердито и агрессивно сделал пару шагов вперед, сжимая в каждой руке по пистолету. Его кепи было сдвинуто на затылок; глаза напряженно всматривались вперед.

Уилфред, следуя приказу, также слез с лошади, разумеется, не столь профессионально, как сержант. Почувствовав себя более или менее твердо стоящим на земле, он снял с плеча винтовку и подбежал к Хобарту.

— Кто у вас во главе этого бунта? — спросил командным голосом сержант.

Темплетон начал пробираться вперед мимо стоящих людей с намерением сказать пару ласковых слов, но его опередила София.

Ее глаза сверкали от ярости, еще большей, чем гнев сержанта, но ее голос звучал, как всегда, высокий, сочный и очень приятный.

— Сержант, если вы уберете свои револьверы, то мы вам окажем все то гостеприимство, на которое в данный момент способны.

Она шагнула вперед, показав жестом, что гнев Темплетона неуместен и что беглецы с Юга находятся под ее защитой.

Уилфред готов был сделать все, о чем бы она ни попросила, но Хобарт был противоположного мнения на этот счет.

— Мне представляется, что эти люди не могут находиться в этом штате легально.

Он гневно взглянул на беглых рабов, которые в свою очередь не отрываясь, смотрели на него. Некоторые дрожали от страха, некоторые покорно ожидали ареста. И совсем немногие, среди которых был и Юэлл, готовы были скорее умереть от пуль сержанта, чем вернуться на Юг.

— Они — беглые, сержант. — София подошла к Хобарту вплотную, оказавшись как раз между пистолетами; черная ткань ее блузки касалась пистолетов. — На их телах еще видны следы кнута и цепей, а их души, сэр, еще больше исполосованы шрамами от величайшей несправедливости, которую они безропотно переносили.

Перед лицом столь бесстрашного поведения Софии Хобарту не оставалось ничего иного, как отступить на шаг назад. София вновь подошла к нему; чувство правоты исходило от нее, словно свет от лампы. Хобарт отступил еще на шаг, затем решительно остановился, подняв пистолет вверх так, что тот оказался между ним и Софией; впрочем, дуло пистолета было направлено вверх, а отнюдь не на женщину. Оба противостоящих друг другу человека оказались в тени высокого дуба.

София, ничуть не испугавшись, подошла вновь к сержанту.

— Сержант, — сказала она, — вы не сможете арестовать этих людей, не избавившись сперва от меня. Клянусь Богом, они будут вашими только через мой труп.

Она высоко подняла голову, глядя ему прямо в глаза, и всем своим видом как бы провела надежную защитную линию для стоящих за ее спиной людей.