Паутина будущего

Он погрузился в сон, оставив свои заботы в глубинах подсознания. Он знал, что не спасается бегством от нынешней жизни, так как его собственной жизни здесь ничто не угрожало. С другой стороны, это и не было стремлением к какой-то определенной цели, так как Мэддок совершенно не представлял себе, что он там обнаружит. Но где-то в глубине сердца он все же знал, что бежит.

Какой-то очень тихий голос снова и снова повторял во сне:

«Ты знаешь, чего ищешь. Ты знаешь чего ищешь. Ты знаешь…»

Но когда Мэддок проснулся, то единственное, что он знал твердо — это то, что земля холодная и сырая и что каталонца Валентина от холода просто трясет.

— Черт возьми, ирландец, ну и холодная же у вас страна. — Слова Валентина прерывались стуком его зубов, а также глубокими выдохами и стонами. — Дайте мне быстро сухих сучьев. Ай, ай. Вы, наверное, человек, сделанный из льда. Мне было бы теплее спать в самом ручье.

Тусклый свет зари просочился через кривые ветки деревьев над их головами. Стали видны облака, окрашенные солнцем в жемчужно-белый цвет. Мэддок медленно встал и начал поднимать свой жакет.

— Ай! Это же единственная теплая вещь! — жалобно сказал Валентин, потянув жакет к себе. Со страшной неохотой он поднялся с земли и проковылял несколько шагов взад-вперед. — У меня словно шишка в позвоночнике; отныне я никогда не буду здоровым человеком. И все это из-за этой земли, где нет солнца.

Мэддок нахмурился. Где Стенелеос? Где третий член этой странной копании? Мэддок оглянулся и увидел Стенелеоса, спокойно стоящего неподалеку, на вершине небольшого холма, со скрещенными на груди сильными руками. В том, как он стоял, было что-то монументальное. «Упаси, Господь, когда-нибудь испытать на себе его силу», — подумал Мэддок.

Он грубовато ткнул Валентина в бок:

— А как же он? Он ведь даже не прилег вместе с нами, чтобы хоть чуточку согреться.

— Кто? Он? — ухмыльнулся Валентин, но, взглянув на Стенелеоса, сам невольно выпрямился, на мгновение забыв о своем жалком положении. — Он одет в свою натуральную меховую одежду.

Мэддок еще раз взглянул на Стенелеоса и оценил мудрость слов Валентина. Мех его был ровный, гладкий и чистый; гораздо чище, чем волосы на голове Мэддока или жалкая на вид бородка Валентина. Более того, в стати и выражении лица Стенелеоса чувствовалась и чистота его духа. Его взгляд никогда не был отталкивающим или хоть в малейшей степени осуждающим. Он не одобрял и в то же время не судил; он просто стоял скрестив руки и ждал.

— А где же платки? — поинтересовался Мэддок. — Которые он…

Валентин поднял руку:

— Не говорите об этом. Я не знаю, куда он их девает. Они появляются, а затем исчезают. Может, он хранит их в кармане, хотя у него, надо сказать, карманов нет.

— Поскольку нет штанов, — пробормотал Мэддок.

Он слышал, что души невесомы и прозрачны, возможно, Стенелеос просто вдыхал их носом. Мэддок подумал, что вряд ли ему когда-нибудь удастся это выяснить.

В течение довольно долгого времени ничего не происходило. Валентин снова уселся на землю, обхватив руками колени. Дрожь его несколько унялась, но все же, как легко мог заметить Мэддок, продолжалась. Выше по течению речки на краю небольшой поляны продолжал стоять Стенелеос, неподвижный, словно часовой, которому приказано ожидать какого-то далекого сигнала в течение всего дня… или даже всей недели.

«В этой компании, — думал Мэддок, — мое обычное сумасбродство выглядит весьма неубедительным и бессмысленным». Глупая мысль, просто озорная грубоватая шутка пришла ему в голову — своего рода небольшое развлечение. Он начал потихоньку отходить назад, пока не оказался прямо за спиной Валентина. Маленький тощий каталонец сидел, замерзший, в жалкой скрюченной позе. Мэддок наклонился и потихоньку поднял с земли сухую дубовую ветку пальца в два толщиной. Держа ветку перед собой, он резко сломал ее о колено.

Услышав треск дерева, Валентин взвился в воздух и мгновенно оказался на широко расставленных ногах. Он широко вытаращил глаза и озадаченно ловил воздух глупо раскрытым ртом.

— Дрова для костра, — сказал Мэддок, сделав вил, что ничего не заметил. — Мне показалось, что вы замерзли.

Валентин моргнул один раз и громко сглотнул. Его плечи ссутулились. Через некоторое время он немного пришел в себя и предостерегающе поднял вверх палец:

— Не надо… не надо больше так делать.

— Я смотрю, вам уже не так холодно, как минуту назад.

— Нет, но я уже и не так молод, как тогда.

Он слабо улыбнулся.

Мэддок мгновенно почувствовал раскаяние.

— Извините. Вы — гость, и я не имею права даже в шутку пугать вас. К тому же вы из жаркой страны, и я не должен забывать о вашем чувстве дискомфорта.

Он немедленно приступил, на этот раз в самом деле, к сооружению костра на месте старого, сгоревшего.