Паутина чужих желаний

– Нет. – Я пожала плечами. – Наверное, придется импровизировать. Скажу, что на больничном после травмы, про амнезию наплету. Попрошу о встрече с мальчиком.

– Про амнезию – это лишнее. – Вовка нахмурился. – Откуда ж тебе с амнезией знать про мальчика?

– А я скажу, что у меня частичные провалы памяти, кое-что помню, а что-то забыла напрочь. Так ведь тоже случается, как думаешь?

– Не знаю, но другого выхода у нас, похоже, нет.

– А ты со мной пойдешь? – спросила я.

– Думаю, лучше, если ты будешь одна, чтобы не возникло лишних вопросов. Ну, иди, Ева-королева! Удачи тебе!

* * *

Ночь не сплю. Никогда еще в моей жизни не было такой длинной, такой черной ночи. Жду, когда она закончится, и боюсь наступающего дня. Днем непременно приедет Андрей Сергеевич...

Не стану спускаться к обеду, притворюсь больной. Страшно мне. А ну как Лизи скажет, что не делала князю никаких подарков.

И не спускаюсь. Нынче в доме про меня все забыли, даже Стэфа пропала, не зашла, как водится, с утренней чашкой чаю.

Стук в дверь громкий, торопливый. Открываю с тяжким сердцем – на пороге Настена, смотрит удивленно, глаза большие и круглые, как пятаки.

– Софья Николаевна, там к вам... – Кто ко мне, не говорит, испуганно машет руками. Да что ж это за наказание такое?! – Там к вам пожаловали... Князь Поддубский.

– Ко мне? – От испуга дышать становится тяжело и перед глазами все плывет. Видать, рассказала Лизи князю правду...

– Вот и я поначалу удивилась, – Настена нетерпеливо приплясывает на пороге, – спрашиваю: «Мне Елизавету Григорьевну позвать?», а он сердито так: «Не Елизавету Григорьевну, а Софью Николаевну!» А у самого-то лицо такое серьезное. Похоже, гневается на что-то Андрей Сергеевич!

Гневается. Я даже знаю на что. На мое самоуправство детское. Может, не выходить, сказаться больною?

Не успеваю. Дверь распахивается, точно от ураганного порыва, бьет Настену пониже спины. Служанка испуганно взвизгивает и отпрыгивает в сторону, освобождая дорогу князю Поддубскому.

– Прочь пошла! – Князь смотрит не на Настену, а на меня. И я не сразу понимаю, кому велено пойти прочь.

– Ухожу, – Настена обиженно фыркает, пятясь к двери. – Пошто драться-то? Софья Николаевна, – во взгляде, на меня направленном, страх пополам со жгучим любопытством. – Вы кликните меня, коли что.

Дверь захлопывается, и мы остаемся с князем наедине. Конец, мне бежать некуда, князь, кажется, занимает собою всю мою немалую комнату, и дверь закрыта.

– Что вам угодно? – Из последних сил стараюсь не выдать голосом своего страха. – Вы, верно, ошиблись покоями, Андрей Сергеевич.