Паутина чужих желаний

Носки я сняла, повертела секунду в руках и сунула в сапоги. О том, что завтра все это, непросушенное, мне придется надеть, я не думала. Я вообще старалась не думать о завтрашнем дне, мне бы сегодняшний как-нибудь пережить.

Вовка не стал задерживаться в прихожей, сразу протопал на кухню и уже оттуда крикнул:

– Есть хочешь?

– Ага. – Я сунула ноги в тапки, пошевелила занемевшими пальцами. – И выпить тоже хочу.

– А что сначала: поесть или выпить? – Он совсем не удивился моей наглости. Еще одна странность. Тот Вовка, которого я знала, не преминул бы сказать что-нибудь язвительное и прочесть лекцию о вреде пития в компании незнакомцев, а этот всего-навсего уточнил последовательность.

– Выпить, потом поесть и снова выпить, – решилась я. – И сигаретку выкурить, если можно.

– Сигареты в кармане куртки, – донеслось из кухни.

Ничего себе, незнакомая девица будет шарить по его карманам, а ему хоть бы хны. Поразительная беспечность!

А я пошарила, не удержалась. Сама не знаю, что хотела найти в Вовкиных карманах, но поисками сигарет не ограничилась. Зря старалась, нашла немного: бумажник с несколькими тысячными купюрами и двумя кредитками, носовой платок, мобильник и какую-то квитанцию. Тоже странно, раньше у Вовки в карманах что только не хранилось: от мотка проволоки до упаковки презервативов. Он был по-бестолковому запасливым, мой друг детства Вовка. И легкомысленным. Он мог месяцами таскать с собой любовную записку от Люськи Беловой, и не потому, что так уж дорожил Люськиным признанием, а просто потому, что забывал ее выложить. А теперь в Вовкиных карманах какой-то по-казенному скучный порядок: бумажник, квитанция, носовой платок…

Чужое присутствие я скорее почувствовала, чем услышала, торопливо нашарила пачку сигарет, развернулась.

– Что так долго? – Вовка стоял в дверях прихожей и хмурился.

– Вот нашла! – я взмахнула пачкой.

Он ничего не ответил, лишь молча кивнул. Может, не заметил моих манипуляций? Хорошо бы, а то как-то неудобно. Человек ко мне со всей душой, а я его карманы обыскиваю.

* * *

Мы сидели на кухне и курили. Передо мной стоял наполовину пустой бокал с мартини, перед Вовкой – без единой капли рюмка из-под водки. Как-то я не ожидала, что он станет пить вместе со мной, а он взял и составил мне компанию. Вдвоем пить было веселее, мне даже хотелось сказать какой-нибудь тост, но в самый последний момент я передумала: два хороших человека запросто могут обойтись без банальных тостов и даже без разговоров…

Однако без разговоров не обошлось. Они начались, когда моя бутылка с мартини опустела на треть, а Вовкина бутылка водки наполовину.

– Ну. – Он сидел, подперев щеку кулаком, смотрел на меня своими медово-рыжими кошачьими глазами и выкладывал на столе узор из карамелек – нашей с ним закуски.

– Что – ну? – Я сунула одну конфетку за щеку, и выложенный Вовкой карамельный узор распался.

– Рассказывай, кто ты такая, откуда взялась и что тебе от меня нужно.

Сложные какие вопросы! По правде сказать, ни на один из них я не могу ответить с полной искренностью, но ведь придется, я же ведь все для себя решила, еще там, под полудохлым фонарем, когда Вовка рассматривал меня и гадал, как со мной поступить.

– Сейчас. – Я залпом допила мартини, свернула золотистый конфетный фантик в аккуратную трубочку и намотала ее на безымянный палец – получилось такое бумажное колечко, какие я мастерила в детстве. Тогда у меня не было украшений, приходилось делать их самой: перстни из цветной проволоки, бусы из арбузных семечек, колечки из конфетных оберток…

– Что это? – Он смотрел на бумажное колечко и покусывал нижнюю губу – еще одна, теперь уже Вовкина, детская привычка, признак крайнего волнения.

– Это? – Я вытянула перед собой руку. – Колечко, не помнишь?

Он помнил, я видела это по расширившимся зрачкам, по потемневшей вдруг радужке медово-рыжих глаз, по яркому румянцу на скулах. Воспоминание у нас с ним было общим, потому что именно перед Вовкой я хвасталась своими бумажными украшениями.

– У Евы-королевы должны быть бусы и колечко, – пропела я тонким голоском.

Он дернулся как от удара, перехватил мое запястье, сжал с такой силой, что я вскрикнула от боли.

– Кто ты?! – Огненная паутина под его пальцами запульсировала, задергалась. – Кто ты, черт тебя побери?!

– Ева. – Я не стала убирать руку, почувствовала, что он меня не отпустит, пока не получит ответы на свои вопросы.

– Какая Ева?

– Та самая, для которой ты сплел колье из проволоки. – Я не хотела пугать Вовку и в то же время не знала, как заставить его поверить. – Помнишь, дядя Юра из тридцать пятой квартиры выбросил телевизор, а ты разобрал его и нашел проволоку? Она была красивая, почти как золотая, и ты сплел цепочку и сказал, что это настоящее колье. Колье для Евы-королевы.

– Для Евы-королевы? – Пальцы на моем запястье сжались так сильно, что захотелось взвыть, но я не стала, лишь зашипела от обжигающей боли. – А ты в курсе, что Ева-королева уже второй месяц в коме?! В курсе, что ты так же на нее похожа, как я на инопланетянина?!