Паутина долга

— Она проделал долгий путь. Возможно, совершила много ошибок. Достигла заветной цели, но… Что-то изменилось. Что-то нарушилось, и странница снова оказалась в начале пути. Не зная, куда шагать дальше.

— Теперь я вижу, что не зря проделала свой путь.

Эльфийка выглядела довольной: даже матовое мерцание гладкой кожи, казалось, стало вдвое ярче.

— Можно идти от свершения к свершению, но каждое из них ослепительно сияет манящим рассветом лишь издали, а вблизи оборачивается усталым закатом. Можно встречать каждый день, как битву, но когда волны улягутся, на поверхности океана жизни не остается твоих следов. И наступает миг, когда все, чего ты желаешь — это вернуться. Вернуться туда, где тебя терзала боль, но именно благодаря ей ты чувствовал, что живешь… Тогда появляется зов, неслышимый обычному уху, но не умолкающий ни на вдох. Ты внемлешь ему и стремишься в обиталище своей мечты, разрушенное и оплаканной, надеясь найти в пепле пожарища хоть один уцелевший росток. Росток любви… И хотя обещание счастья вновь оборачивается ложью, вера в обретение смысла еще жива. Пока тень возлюбленного не растворилась в темноте вечной ночи…

Она говорила, не пела, но слова одно за другим сплетались в мелодию, внешне совсем непохожую на песню, о которой шла речь, а ритм, рождающийся внутри, глубоко в груди, ритм, подчиняющий себе биение пульса, был мне уже знаком.

— Очень красиво. У меня никогда так не получится.

— Я не сказала, что должно получиться так, — возразила эльфийка. — Я пришла увидеть, как получается иначе.

— Но зачем? Ваш пересказ… Совершенен. Мне нечего добавить, а уж пытаться своими неуклюжими словами рассказать то же самое… Кощунственно. Не подбивайте меня на преступление перед красотой.

Изысканная улыбка окрасилась грустью. Эльфийка вернула сытого пьюпа на место и подошла ко мне.

— Красота не существует сама по себе, мы либо видим ее, либо не замечаем. Но подумайте сами: вы человек, я принадлежу к другому народу. Мои глаза черны, как грозовые тучи, ваши похожи на уютный мох лесной поляны… Мы не можем видеть красоту одинаково. И мы не должны так поступать. Радуга рождается из всех красок мира, и красота ничем не отличается от нее.

— Хотите посмеяться над моими жалкими потугами?

— Хочу открыть для себя новую сторону красоты.

Больше она не сказала ни слова, доверив право убеждения своему взгляду. Очень удачно, надо сказать, потому что лиловая темнота, вспыхивающая искорками, не просила и не приказывала. Просто ожидала моего ответа. Ни мгновения не сомневаясь в том, каким он будет.

Я тоже не сомневался. Знал, что приму брошенный вызов, как принимал подобные ему много раз в таком далеком, почти невозможном прошлом, что думал: забыл, навсегда и бесповоротно. Оказывается, память куда хитрее нас. Спряталась, затаила свое дымное дыхание, но дождалась заветного приглашения вновь появиться на свет во всей красе.

Не могу отказаться. Переплавка хаоса впечатлений в ритмичные строки песни — самое прекрасное из подвластного мне. И самое ценное. Наверное. Может быть.

— Можете считать: заказ принят.

Я застегнул камзол и поерзал плечами, поудобнее устраивая тело в одежде.

Эльфийка проследила мои движения и спросила, смешивая в равных долях интерес и вежливость:

— Вы отправляетесь на важную встречу?

— Да.

— Встречу с женщиной?

Хм, как ответить? Врать нехорошо, да и, смыв с себя грязь чужих и своих прегрешений, негоже ударяться в новые. Ведь меня, действительно, ждет женщина. Даже две женщины: удача и судьба. И от того, насколько я им приглянусь, будет зависеть многое. Почти все.

— Что, если так?

Эльфийка провела взглядом по моей одежде и шутливо нахмурилась:

— Тогда все должно быть на своем месте. И воротник рубашки в том числе.

Она вытащила край замявшегося кружева из-под камзола, расправила, пригладила пальцами. Я уже собирался поблагодарить за неожиданную, но вполне приятную заботу, но взгляд наткнулся на застывшую в дверях комнаты Ливин: лицо девушки дрожало и кривилось в гримасе странного отчаяния.

Эльфийка почувствовала мою растерянность и отстранилась.

— Пусть ваш путь сегодня минуют ловушки бед. Доброй ночи, heve.

— Доброй ночи… — заученно повторил я.

Гостья прошла мимо Ливин, коротким кивком изобразив приветствие, а когда легкие шаги окончательно стихли в коридоре, моя невеста задала вопрос, но вовсе не тот, которого я ожидал:

— Что ей нужно от тебя?

— Ничего. Впрочем, вру: она желает, чтобы я выполнил перевод одной песенки.

Бледно-розовые губы поджались:

— И конечно, этот самый перевод не получится на расстоянии?

— Что ты имеешь в виду?

— Почему она стояла так близко к тебе?

— Все лишь поправила воротник.

— Можно подумать, в этом доме больше нет никого, кто приведет твою одежду в порядок!

Злится? Но по какой причине? То есть, было бы понятно, присутствуй между нами жаркая страсть и безумные обещания, но ведь ничего похожего нет. Есть договор двух взрослых и разумных (как хочется верить) людей, намеревающихся продолжать жизненный путь вместе, а не по отдельности… Не понимаю.