Паутина долга

Кажется, она перестала дышать. На очень долгое мгновение.

— Ты... Нет, ты бы не стал нарочно придумывать ТАКОЕ...

— Я и не придумываю. Вчера вечером вы были в шаге от начала Танца.

А вот теперь лгу, и безбожно. Сари уже танцевала. Неуклюжий, скованный, нелепый, но самый настоящий Танец. И, сама того не подозревая, бросила мне вызов по всем правилам. А я ответил. Только не по собственной воле и не собственным разумом, а холодным и бесчувственным пробуждением печати, на несколько вдохов взявшей власть над моим телом в свои незримые руки. Кукла на ниточках, вот кем я был вчера. Моя душа была отставлена в сторону и могла только с горечью наблюдать за поединком, в котором у Сари не было ни единого шанса выстоять, потому что... Сэйдисс усовершенствовала печать в моей груди. Если обычному человеку нельзя доверять могущества больше, чем он способен вынести, то мне, чьи дух и тело так и не смогли срастись заново, было вполне по силам справляться не только со стражем и наблюдателем, но и с воином.

Теоретически тело любого человека способно взаимодействовать с потоками Силы, но только одарённые могут сделать этот процесс постоянным, а все прочие вынуждены довольствоваться краткими вспышками под руководством внешнего управителя. Такого к примеру, как печать Заклинателя. Неверно полагать, что она всего лишь клеймо раба. Она больше. Неизмеримо больше, и в первую очередь потому, что её власть над телом — лишь побочное проявление. Печать следит за равновесием здоровья, душевного и физического. Печать позволяет повелительнице чувствовать беду, постигшую её подопечного и приходить на помощь. А ещё печать способна защищать, на короткое время даря телу возможность осязать потоки Силы, то бишь, управлять ими.

Конечно, основная задача печати — предотвратить посягательство Заклинателя со стороны на чужое имущество, но если бы я столкнулся с магической атакой обычного одарённого, подозреваю, итог был бы тем же самым. В чём мне повезло, так это в неопытности Сари и неразвитости её дара: во время обучения под руководством Сэйдисс приходилось отражать самые разные атаки, и опытным путём были установлены мои пределы, совсем невеликие, чего уж скрывать. Против Заклинателя уровня Валлора я продержался бы не дольше минуты, а потом лёг бы костьми, не успев провести даже мало-мальски пристойную контратаку. А если учесть, что Валлор — отнюдь не самый умелый Заклинатель...

— Т-т-танца? — Еле выдавила Сари.

— Да, ваше высочество. И я непременно расскажу вам всё, что знаю об этом, но прежде хочу попросить: посидите эти дни дома. В пределах мэнора и вам ничто не угрожает, и ваши... способности не вызовут разрушительных последствий. Согласны?

— Я... С этим можно что-нибудь сделать?

Она повернула голову и умоляюще посмотрела мне в глаза.

— «Что-нибудь»?

— Ну... избавиться?

Я смахнул слезинку, сползшую на скулу принцессы.

— Нет.

— Что же мне теперь делать?

— Успокоиться и набраться терпения.

— Терпения? Зачем?

— Хотя бы подождать появления у меня свободного времени.

Нить пятая.

Горсточка муки,

Глоток воды и пальцы.

Кто пекарь? Ты? Я?

Полотенце промокло насквозь, а волосы всё не желали подсыхать. Я взъерошил мокрые пряди пальцами и уже начал подумывать о том, чтобы переместиться обратно в кухню, но тогда пришлось бы не только заново затапливать плиту, а и тащить с собой из кабинета «капли» и прочие принадлежности для магических упражнений. Во дни моего одинокого пребывания в мэноре так обычно и происходило, но матушка никогда не одобряла смешивания дел служебных и семейных, а возвращение её и братьев должно было произойти с минуты на минуту: за окнами дома уверенно темнело. Принимая во внимание возможность возникновения склоки под хорошо знакомым девизом «опять раскидал повсюду свои мудрёные штуковины», я сгрёб угли из плиты в жаровню и отправился туда, где учёным занятиям ничто не должно было помешать — к себе в кабинет, по совместительству бывший и спальней.

Практика тщательных омовений перед началом ответственных дел известна издревле, но потомки редко прислушиваются к мудрости предков, вот и сейчас, на третьем столетии от основания Нэйвоса, пожалуй, лишь жрецы в храмах неусыпно следили за чистотой собственного тела. Признаться, у меня необходимость мыться с ног до головы всякий раз, как отваживаешься на важную затею, вызывала усмешку. До недавнего времени, а точнее, до недавнего приключения в маленьком городе под названием Кенесали. Приключения, опытным путём подтвердившего: вода способна уносить с собой тени чувств и мыслей. Древние рукописи называли в числе полезных сторон омовения именно избавление от чуждых, принесённых извне влияний, но излагали свои предостережения и советы, как водится, весьма вычурным языком, почему и не воспринимались со всей серьёзностью. А зря, ведь они были совершенно правы.