Паутина дорог (СИ)

С удивлением Дейна обнаружила, что ей больше не жарко, хотя в узкую щель между длинными занавесками пробивалось золото солнца. Значит, она попала в чей-то замок или загородное поместье, где даже летом прохладно и чуточку влажно. Окружающая роскошь была не кричаще вычурной и вызывающей, а нежно-красивой, умиротворенной, светлой. Очевидно, раньше комната принадлежала женщина.

Милые пейзажи с поздним летом на противоположной стене. Тонкие черные подсвечники на каминной полке. Платяной шкаф и два сундука, отчего-то покрытых толстым слоем пыли. Что-то в этой комнате показалось девушке тоскливым до рези в груди, но она не понимала, в чем причина.

С помощью табурета Дейна неуклюже спустилась на холодный каменный пол и поскорее сунула ноги в башмаки. Ее не тревожило знакомое головокружение, но руки и ноги немилосердно ныли, словно она таскала тяжелые мешки с овощами, как на огороде у бабушки Софи.

Шажок за шажком она нерешительно добралась до плотно закрытой двери и с трепетом толкнула ее. Нет, не заперто. И отлично. Широкий светлый коридор радовал глаз убранством и в то же время слегка пугал своей пустотой. Если сейчас день, то почему не слышны голоса, смех, звук шагов? Где слуги?

Ее желание мгновенно исполнилось — за углом коридора раздались шаги. Кто-то быстро шагал навстречу. Дейна резко остановилась, прижалась спиной к стене, чтобы не столкнуться лбами с неизвестным, и тут же ахнула, когда он показался перед ней.

Хотя, удивляться, по сути, было нечему. Разве не его она ожидала увидеть?

— Здравствуй, Дейна. Рад, что ты очнулась.

Леон Лоренцо выглядел очень официально и даже взросло. Пока Дейна лежала в глубоком обмороке, он сменил простой наряд на парадные камзол и шоссы из темного бархата. Непослушные волосы он расчесал и забрал в тугой хвост. Поэтому девушка даже не сразу узнала Леона.

— Здравствуй… — пробормотала она нерешительно, смутившись той огромной стене, что стояла между их сословиями. — Это твое поместье?

— Да, верно.

— Спасибо, что принес меня сюда.

В глазах Леона сверкнула радостная гордость.

Дейна запоздало вспомнила, как просила его дать ей попрощаться с матерью, но проглотила упреки, не дав им вырваться наружу. Не каждый мужчина пойдет спасать одаренную ведьму из рук церковников ценой своих чести, жизни, денег.

— Я позвал своего лекаря, но он сказал, что не разбирается в побочных эффектах от магии. Болван! Затем велел просто поместить тебя в покой и позвать его, если не очнешься через трое суток.

Дейна позволила себе ухмыльнуться.

— И священника.

— Что-то вроде, — неохотно подтвердил Леон, и его лицо потемнело. — Не думай об этом, любимая. Ты, наверное, голодна?

— Немного, — призналась Дейна.

Но куда больше еды ее интересовал вопрос, кому принадлежала светлая комната раньше.

* * *

Поздний завтрак накрыли в малой обеденной, где так же ласково светило солнце, но холодные камни не пропускали жару. Вместо жестких неудобных стульев с высокими спинками, модных в Нордении, вдоль стола тянулся длинный узкий диванчик с бархатной обивкой. Убранство здесь, наверное, не уступало в роскоши убранству в доме Виенто, но Дейне почему-то не хотелось над этим задумываться.

Еды было много, а Дейна проголодалась сильнее, чем думала. Она изо всех сил пыталась не наброситься невежливо на яичницу, мясо и овощи, не забыть о правилах этикета, не стать в глазах любимого жадной обжорой. Но наконец девушка насытилась, взяла согревшимися руками чашку с бодрящим отваром и посмотрела на Леона.

Он сидел прямо, вытянувшись в струнку, словно находился на важном приеме, а не в поместье.

— Почему ты такой напряженный?

— Привык, — признался юноша с легкой грустью в дрогнувшем голосе. — Отец учил меня держаться ровно, вежливо, спокойно. Не говорить, пока не спросят. И все подобное.

— Тяжело, наверное, норденийским маленьким дворянам, — задумчиво протянула Дейна. — Меня и моего брата так сурово не воспитывали.

— Князь Морлан в принципе не отличается хорошим тоном, поэтому не удивительно. Но Пол Морлан известен мне грубым человеком с дурными наклонностями, а тебя прекрасно воспитала мать.

— Да, — призналась Дейна, и ей отчего-то стало неловко. — Могу я задать вопрос?

— Конечно, милая! Сколько угодно…

— Та комната… Чья она?

— Моей покойной матери, — со вздохом признался Леон, вытирая замасленные пальцы об салфетку. — Единственная женская комната, пристойно выглядевшая и сохранившая почти привычный вид. Признаться, мои слуги бывают пройдохами и ленятся убирать там пыль. Я их накажу за это.

Дейна смутилась и тонко рассмеялась, приложив ладонь ко рту.

— Не стоит, Леон. Я не настолько важная птица, чтобы из-за меня страдали люди.

— А они и не страдают из-за тебя, — заметил он с легкой улыбкой. — Ты их спасаешь, жертвуя собой.

— Да, не без этого…

— И игнорируя приказы вышестоящих чинов.

Наверное, следовало извиниться перед ним за ослушание и дерзкий побег на Алую площадь, но Дейна не стала. Только лукаво взглянула на Леона из-под ресниц.

— Иногда это оправдано.