Паутина грез

Несколько раз звонила Дженнифер, но я старалась избегать разговоров с ней, сама не звонила ни ей, ни Джошуа. Хотя в конце июня юноша сумел поймать меня по телефону и сообщил, что на месяц уезжает с родными на отдых. Джошуа надеялся увидеться со мной до отъезда, но я отказалась от встречи. Я не решалась. Вдруг, глянув мне в глаза, он узнает страшную тайну и возненавидит меня. Я была уверена, что и он не поверит мне! Поэтому одно лишь одиночество утешало при мысли, что отец с матерью отказались от меня. Родными моими стали теперь леса, луга да океан… Они жалели свое дитя, давали успокоение. А в сумрачные, просторно-гулкие комнаты я входила со страхом. Я бродила с Троем, слушая его детскую болтовню. Не всегда понимая, что он говорит своим звонким, таким невинным голоском. Но меня завораживали его мелодичная речь, эмоциональные пассажи и презабавные рассуждения. Я любила сидеть с мальчиком на теплых камнях, теребить его пушистые светлые волосенки и отвечать на бесконечные каверзные вопросы. Как же мне хотелось вернуться в его чудесный мир, мир безмятежного детства, где живут куклы, игрушки и пряничные человечки, где нет печали, разочарований, где не скалит свою гнусную физиономию реальность. В детстве всех злыдней изгнать проще простого — надо только, чтобы тебя ласково обняла мама и тепло поцеловал папа.

Мать с головой ушла в светскую жизнь, ездила на бридж, на демонстрации модных дизайнерских коллекций, ходила по магазинам, принимала участие в благотворительных базарах и лотереях. Неоднократно она пыталась затащить меня на какое-нибудь великосветское мероприятие, особенно если там предполагалось участие детей, но я категорически отказывалась. Тем более что ее непременно сопровождал Тони. В обычные дни он держался от меня на расстоянии, едва разговаривал, избегал даже смотреть в мою сторону, когда рядом была мать. А я… я всегда выбирала другой путь, если замечала его. Слава Богу, дом позволял затеряться так, что можно было полдня никого не встретить. Я уходила в парк, в бассейн, брала лошадь или до вечера просиживала на берегу океана. Главное, не видеть Таттертона.

Прошло три недели. В начале июля отчим объявил, что собирается в Европу, в краткосрочную деловую поездку. Мать снабдила мужа длинным списком магазинов, где он должен был приобрести для нее подарки. Он пообещал привезти что-нибудь оригинальное и мне, но я проигнорировала его слова.

Несколько дней спустя из Хьюстона позвонил отец. Он собирался возвращаться на Восточное побережье, поэтому решил заранее договориться со мной о встрече. Все это время я постоянно отправляла ему письма, но в ответ не получила ни одного.

— Я мотался с места на место, принцесса, — объяснил папа. — Твои письма, наверное, не поспевали за мной. Как дела, нормально?

— Нет, папа, нет. Нам обязательно надо увидеться, — с отчаянием в голосе промолвила я.

Отец помолчал, потом быстро спросил:

— Что случилось?

— По телефону я не могу рассказать. Но мне непременно нужно поговорить, — с нажимом ответила я.

— Мама не может помочь тебе?

— Она… нет, она не может помочь, — призналась я. Говорила я сухо и бесцветно.

— Хорошо, я позвоню тебе сразу, как только доберусь до Бостона. Пообедаем. Скорее всего, это будет послезавтра.

— Папа, постарайся прийти один, — взмолилась я.

— Ли, девочка моя, пойми, я женат, Милдред — часть моей жизни. Мы все делаем вместе. Ей нравятся такие отношения. Она страдает всякий раз, когда я отлучаю ее от своих дел. К тому же она очень хочет поближе сойтись с тобой. Не забывай, мы женаты не так давно, и Милдред нужно время на то, чтобы войти в новую роль.

— Но в этот раз… папа, понимаешь, тут дело касается моей личной жизни…

— А Милдред — это моя личная жизнь, Ли, — твердо заявил отец.

Я поняла, что он снова в руках женщины превратился в податливую глину.

— Хорошо, папа, все равно позвони сразу, как приедешь, — сказала я. Выбора у меня не было.

— Ну и отлично! Тогда до встречи, принцесса, — попрощался он и повесил трубку.

Мысль о том, что через день появится папа, здорово поддержала меня. Я была абсолютно уверена, что, после того как сообщу ему печальные известия, он больше не позволит мне вернуться в Фартинггейл. Наверняка он заявит матери, что начинает судебный процесс и добьется, чтобы ему официально передали права на воспитание дочери. Я не знала, будет ли мне легче в новой семье, но утешало то, что я не увижу больше ни злосчастного Фарти, ни мерзкого Таттертона.

Впервые за много дней я была в хорошем настроении. Жизнь будто вернулась ко мне. Я весело ныряла в бассейне, опрометью скакала на лошади, с увлечением играла с Троем, собирала с ним ракушки и строила из песка города. У меня вновь появился аппетит, я просила добавки, съедала десерт. Перемены в поведении не ускользнули от глаз матери, но рассказывать ей о предстоящем приезде отца я не стала.