Паутина грез

Женщина, сидевшая рядом с вязанием в руках, имела строгий и гордый взгляд, не в пример супругу. Ее длинные волосы, стянутые на затылке резинкой, достигали талии. Она встала, и со стороны мне показалось, что она ровесница моей матери, но, приблизившись, я разглядела ее лицо, которое выдавало возраст. Во рту не хватало нескольких зубов, у глаз собрались ниточки морщин, а лоб прорезали глубокие полосы, которые моей матери виделись в самых страшных снах. Но эта женщина, мать моего мужа, несомненно, была когда-то красавицей. Люк перенял от нее пронзительные черные глаза и лихой разлет бровей. Несмотря на седые пряди, волосы ее, будто мытые дождевой водой, оставались густыми и шелковистыми. Царственная посадка головы, высокие скулы придавали ей сходство с индианкой, фигура была статной, особенно при ее росте — Люк ненамного обогнал мать. Руки женщины, которые когда-то, возможно, были белыми и нежными, сейчас огрубели и даже напоминали мужские — мозоли, шрамы, коротко подстриженные ногти.

— Мама! — завопил Люк, в два прыжка оказываясь подле нее.

Мать обняла его жарко и ласково, и ее глаза вспыхнули огнем материнской гордости и радости. Настороженность во взгляде исчезла. Отец Люка отложил банджо и тоже спустился с крыльца, чтобы поприветствовать сына.

— Люк, бродяжка, — ласково проворчал он, — вот уж не думал я, что ты так скоро вернешься. Кто же тебя надоумил? — Отец продолжал держать его в объятиях.

— Это все Ангел, — заявил Люк.

— Ангел? — Родители Люка разом повернулись ко мне.

— Подойди, Ангел, познакомься с мамой и папой, — продолжал Люк. — Прошу любить и жаловать, это моя жена.

— Твоя жена! — воскликнула мать. Она оглядела меня с ног до головы, и удивление в ее глазах сменилось искренним недоумением. — Разве может такое юное и хрупкое создание быть женой лесного горца? — не стесняясь, заметила она вслух.

Я молча стояла и ждала, когда нас должным образом представят друг другу.

— Ангел, это моя мама, Энни, а это мой папа, Тоби Кастил. Мама, ну а это Ангел. На самом деле ее зовут Ли, но она настоящий Ангел, а Ли — просто для разнообразия.

— Вот как? — произнесла мать Люка, с сомнением всматриваясь в меня.

— Добро пожаловать в наш дом! — сказал старый Кастил и крепко обнял меня.

— Когда же ты успел, Люк? — спросила Энни, так и не сводя с меня глаз.

— Да вчера, в Атланте. Мы встретились, полюбили друг друга и поженились — на все про все ушло три дня. Нас поженил мировой судья, все честь по чести, мама, все по закону. А сколько народу было на свадьбе! Весь цирк нас поздравлял. Верно, Ангел?

— Да, — кивнула я. Мне было не по себе под проницательным взглядом этой женщины. Впрочем, любая женщина недоверчиво и критически встречает девушку, которую сын приводит в дом в качестве жены. Но в глазах Энни, кроме этого, читалось еще и огорчение. И даже растерянность.

— Сколько же тебе лет? — наконец спросила она.

— Почти четырнадцать, — ответила я. Подступили слезы. Даже здесь, в глухом, беднейшем краю, мною были недовольны.

— Дело не в годах, — отмахнулась Энни, — но жить в горах ох как непросто, девочка. Дай-ка я взгляну на твои руки. — Она взяла меня за руки, посмотрела на ладони и, пробежавшись по ним мозолистыми пальцами, покачала головой. — Ты никогда не занималась домашней работой, верно, девочка?

Я резко выдернула руки.

— Работать я могу не хуже других. Чего не умею, тому научусь, — заявила я. — Уверена, что и ваши руки были когда-то такие же мягкие, как у меня.

Повисло тягостное молчание, и вдруг Энни улыбнулась.

— Что же, гордость у тебя, как у всех Кастилов. Небось, поэтому мой сын и остановил на тебе свой выбор. — Она повернулась к Люку, который так и сиял улыбкой. — Ну, сынок, с возвращением тебя. Какие планы на ближайшее время?

— Пока мы с Ангелом поживем у вас, мама. Я собираюсь подрядиться к Моррисону, буду учиться на плотника. Моррисон давно предлагал мне место. Одновременно начну строить дом, где мы будем жить. Наверное, чуть ниже, в долине, чтобы потом можно было выкупить участок и основать ферму. Начнем выращивать хлеб, разведем коров, лошадей. У нас будет хорошая жизнь, мама. Дом мы выстроим большой, так чтобы всем места хватило. Вы с отцом сможете приезжать к нам и жить сколько угодно. Достаточно с вас хлопот в этом глухом углу. Пора выходить в мир, пора жить по-людски, — заключил он.

Мать повела плечами и отстранилась. Улыбка медленно стерлась с ее лица.

— А мы и так неплохо живем. И уж ничем не хуже обитателей долины. Ты прежде никогда не говорил так о родных местах. Чем тебе Уиллис не мил? Ты здесь родился и вырос, ты ничем не был обижен.

— Я этого и не говорил, мама. Просто я собираюсь совершить в жизни кое-что серьезное. В горах такой возможности нет. — Люк сжал мою руку. — А потом на мне большая ответственность.

Энни с еще большим подозрением посмотрела на меня. Но ничего не сказала.

— Ладно, — вмешался папаша Кастил, — похоже, у нас есть повод для семейного торжества, а, мать? Приготовь-ка нам кролика.

— Кролик будет в воскресенье, — возразила она.

— К воскресенью я тебе новых настреляю.