Паутина грез

— У тебя масса других интересов, Ли. У тебя пытливый, любознательный ум. Тебе не терпится узнать как можно больше и как можно раньше. И ты далеко не похожа на мальчишку-сорванца, в которого, как боится мама, ты можешь превратиться. Ну уж нет. Ты — настоящая юная леди. До кончиков пальцев.

И хоть грустным был повод, с которого пошел этот разговор, все же папины слова наполнили мое сердце теплом и радостью.

Отец сел в кожаное кресло.

— Твоя мама до сих пор остается молодой девушкой, Ли. Много лет назад, когда я встретил ее в Техасе, мне и в голову не приходило, что когда-нибудь разница в возрасте может стать помехой для нас. Правы люди. Любовь ослепляет. Любовь, знаешь ли, как солнечные блики на воде. Ты не можешь смотреть прямо на них, тебе приходится отводить глаза, зажмуриваться, надевать темные очки, и тогда ты видишь то, что тебе хочется видеть. Понимаешь, Ли? Ты ведь уже достаточно взрослая, чтобы понять это, правда?

Я молча кивнула. Мы с папой редко говорили на такие серьезные житейские темы. Если и начинался подобный разговор, отец чаще умолкал на полуслове, добавляя: «Ну, обо всем этом мама тебе скоро расскажет».

— Думаю, ты все понимаешь, — улыбнулся папа. — У тебя светлая голова. Ты и маму свою, и меня обойдешь.

— Но какое все это имеет отношение к маминому отъезду?

— Как я говорил, твоя мама до сих пор молода. Даже слишком молода для своих лет. А я, можно считать, старик. И уже многие годы такой. Мужчинам очень трудно измениться, почти невозможно. Она же хотела, чтобы я менялся вместе с ней. Конечно, я пытался пойти навстречу, но это не в моем характере. Боюсь, именно поэтому она чувствует себя несчастной.

— То есть как, папа?

— Очень просто. Например, ей хотелось бы, чтобы в наших круизах я вел себя как беззаботный турист… спал до полудня, ел до отвала, бродил бы по палубам, сидел бы в баре… чтобы вечерами сопровождал ее на танцах, наливался бы шампанским, веселился бы до зари… и снова спал бы до полудня… чтобы я даже слова не смел молвить о работе, о нуждах команды, о двигателях и так далее. — Он улыбнулся. — Иногда она ведет себя как ребенок, как жадная до чудес и развлечений девочка. Да, никогда я не встречал женщины с такими аппетитами, когда речь идет о подарках, праздниках и сюрпризах… Ей всегда не хватает бриллиантов, ужинов в ресторанах, нарядов… Ее можно понять. Она молода, красива, жизнерадостна. С другой стороны, рядом с ней я — работаю круглые сутки, с головой ушел в тяжелое предприятие… где уж тут веселиться. А будь ее воля, она за каждый час работы заставляла бы меня пять часов развлекаться. Боюсь, это не по мне. Даже если бы мог, не стал бы. Я не только староват для этого. Главное, мне это не по нутру. Вот почему твоя мама и чувствует себя несчастной. Не знаю, ответил ли я на твой вопрос.

Я уже не могла сдержать слез. Заметив на моих щеках прозрачные бусины, папа встал и подошел ко мне.

— Ну, будет, будет. А то я пожалею, что завел с тобой этот разговор.

— Все, папочка, не буду. — Я быстренько промокнула глаза. Сердце щемило, но я постаралась улыбнуться. — И что же теперь будет, а, пап?

— Посмотрим. Мама хотела, чтобы у нее было время подумать. Ну а нам с тобой надо руководить круизом. Ясно?

— Да, папа.

— Тогда вот мой первый приказ: ты должна все время проводить с друзьями — обедать, гулять, развлекаться с ними.

— А если они будут спрашивать о маме?

Отец на секунду задумался.

— Можешь сказать, что непредвиденные домашние обстоятельства вынудили ее вернуться. После этого никто ничего спрашивать не будет. В крайнем случае, добавь, что тебе родители не объяснили причину. На том и порешим. — Отец звонко хлопнул в ладоши. — Завтра отправляйся на берег, пройдись по магазинам, выбери сувениры для своих подружек. Днем все будут на пляже, а вот вечер проведем вместе: поедем в традиционный местный ресторан. Там подают цыпленка на вертеле. Я уже столько наслышан об этом. Ну, как программа?

— Здорово!

— Вот и славно. Ну, беги! Потом все расскажешь в подробностях. Кстати, как там новый «судовой журнал»?

— О, пишу каждый день.

— Вот и молодец.

Папа поцеловал меня в щеку, я крепко обняла его, с удовольствием вдыхая родные запахи — старомодный одеколон, трубочный табак и солоноватый запах моря.

Почаще бы вот так беседовать с папой.

Я понимала маму, которая обижалась, что все свое время он посвящает работе. И мне хотелось, чтобы он больше бывал со мной, больше рассказывал мне о своем детстве, о молодости. Я вдруг сообразила, что ни разу не слышала его версии знакомства с Золушкой по имени Джиллиан. Надо будет обязательно расспросить его. Хотя папа такой сдержанный… Станет ли он описывать свои чувства, вспоминать свою любовь с первого взгляда? Захочет ли признаться, что на коленях просил ее руки и сердца? Папа никогда не высказывался о бабушке Джане и о маминых сестрах. Какие бы тирады ни произносила мама в их адрес, как бы ни бранила их, отец всегда молчал, отводил взгляд… Сколько же мне еще предстоит узнать о своей семье! К счастью, теперь папа понял, что я повзрослела, может быть, он будет больше рассказывать мне…