Паутина грез

Благодарю, Майлс. Я тоже рада встрече, — пришлось мне сказать церемонно.

— Майлс — личный шофер мистера Таттертона, — пояснила мама. — Он работает у него всего две недели.

Мы поднялись на широкое крыльцо. Двери нам открыл дворецкий — высокий сухощавый человек с печально вытянутым лицом, который сразу напомнил мне Авраама Линкольна. Его прямые волосы были аккуратно зачесаны назад; двигался он бесшумно и медленно, как иногда двигаются служащие похоронных контор.

— Добрый день, Куртис, — звучным голосом поприветствовала мама. — Это моя дочь Ли.

— Добрый день, мадам, — почтительно ответил дворецкий, кланяясь нам, будто коронованным особам. — Мистер Таттертон ожидает вас в музыкальном салоне.

— Спасибо, Куртис. — Мы вошли в холл. — Ему нет и тридцати, а держится как древний старик, — прошептала мама и по-девчачьи хихикнула. Она вообще преобразилась — была взволнована и возбуждена, совсем как я. От этого мне стало не по себе. Я не понимала, что с ней происходит, и хотела только одного — чтобы она снова стала прежней, ласковой и строгой мамой.

Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, я глазела по сторонам. На стенах висели бесконечные портреты предков, натюрморты, морские и горные пейзажи, произведения батальной живописи… Рядами стояли черные, белые, красные мраморные столики, слишком маленькие, чтобы ставить на них что-нибудь, и скамейки, слишком узкие, чтобы сидеть. В глубине красовалась широкая винтовая лестница, раза в два, нет, в три превосходящая по размерам нашу. Над головой я увидела громадную люстру с таким количеством лампочек, что свет от них, наверное, подобен солнцу. Пол в холле устилал бескрайний персидский ковер, настолько яркий и чистый, что грех было наступать на него.

— Пойдем дальше.

Мама увлекла меня вглубь. Мы вошли в огромную гостиную. В глаза сразу бросился рояль, и я поняла, что мы в музыкальном салоне. С порога я начала вглядываться в сводчатый потолок. Один угол был еще не закончен, и там стояла высокая лестница с помостом и поручнями.

Потолок мама расписала в голубых тонах: небо и летящие по нему голуби. В центре на ковре-самолете мчался сказочник, и был наполовину скрыт розовато-белыми облаками грандиозный воздушный замок. Как раз этот участок мама еще не закончила.

Я посмотрела на стены и сразу узнала мамин стиль. Мотивами росписи послужили сказки, к которым она сделала так много иллюстраций. Дальняя стена представляла собой сумрачный лес, куда едва пробивается солнце, справа была изображена тропинка, змейкой убегающая в холмистые дали, а среди них высятся замки и синеют озера.

— Что скажешь? — тихо спросила мама.

— Ой, мам, красота какая! Здорово!

Меня так заворожили красочные росписи, что я не сразу заметила человека, сидящего на маленьком диване с вычурной отделкой. Диван был обращен к дверям салона, и, пока я крутилась там, задрав голову и вытаращив глаза, мужчина внимательно смотрел на нас.

— Ой, — тихо пискнула я и от смущения потянулась к матери.

А красивый молодой мужчина с удивительными голубыми глазами рассмеялся. Он был одет в бордовую бархатную домашнюю куртку и темные брюки. Зачесанные назад густые каштановые волосы открывали выразительное загорелое лицо, на котором выделялись губы — полные, чрезмерно чувственные, такие, что даже я это заметила. У него было лицо волшебного принца. Или киногероя. Такой непринужденно-изящный вид имеют только аристократы и знаменитости.

Мужчина встал, и я увидела его статную фигуру. Ростом он был выше отца, пожалуй, на дюйм. Меня поразили его грациозные движения, а главное, та сила и уверенность, которые исходили от этого, в общем-то, еще очень молодого человека.

— Простите меня, — сказал он, — но мне хотелось незаметно понаблюдать за вами. Несомненно, передо мной твоя дочь, Джиллиан. Она унаследовала от тебя непосредственность, грацию и безудержный блеск радости в глазах.

Я украдкой посмотрела на маму, чтобы узнать, как та отреагирует на столь щедрый комплимент. Она не ответила. Она расцвела, как цветок после теплого летнего дождя.

— Добро пожаловать в Фарти.

— Это мистер Таттертон, Ли, — произнесла мама, не сводя глаз с хозяина.

Мистер Таттертон? Меня это поразило. По маминым рассказам я представляла его пожилым и седовласым. Я думала, что миллионеры выглядят как портреты в учебнике истории: вот Рокфеллер, вот Карнеги, вот нефтяной барон такой-то… Мне они казались надутыми стариками, которых заботят только акции, котировки, картели, сделки. Глядя на мать, я поняла, что ее забавляет мое удивление, а главное, что ей очень нравится мистер Таттертон. Уж больно ярко сияли ее глаза.

— Здравствуйте, мистер Таттертон.

— О, прошу тебя, пожалуйста, зови меня Тони. Ну, как тебе мамина работа? — спросил он, указывая на потолок и стены.

— Это чудесно. Я в восторге.

— Да. — Он вдруг посмотрел на меня пытливо и пристально, так что кровь бросилась в лицо и заколотилось сердце. Только бы не пойти пятнами! А то у меня с раннего детства бывала такая реакция на сильное волнение.