Паутина из шрамов

«Я прочитала все эти дневники, и должна сказать, что у тебя особый дар к сочинительству, я думаю, ты должен об этом знать и попытаться что-нибудь сделать, — говорила она мне. — Ты должен продолжать писать».

Когда ты в седьмом классе, и такая замечательная женщина тратит свое время, чтобы рассказать тебе о подобной идее, — это колокольчик, который не переставая звонил все последующие годы в моей голове.

Примерно в это же время прозвучал еще один звонок. Мой отец рассказал мне о своем первом сексуальном опыте, который был не из приятных. Он пошел в бордель в центральной части Гранд Рапидс. Все проститутки были чернокожими. Моего отца отправили в комнату, и несколькими минутами позже туда вошла женщина средних лет с небольшим животом. Она спросила, готов ли он, но он был так напуган, что выпалил:

— Простите, но я не могу это сделать.

А что сделал бы любой другой при таких обстоятельствах? Прийти в такое странное место и связаться с сомнительной личностью, которая не имеет к тебе никакого отношения, да и еще платить за это? Я думаю, что именно из-за своего первого опыта он хотел, чтобы мой оказался приятнее. Я только не знаю, представлял ли он себе, что мой первый раз случится с одной из его девушек.

Как только я переехал к отцу, мысли о сексе не покидали меня. В действительности, предвкушение, желание, влюбленность в это неизбежное событие обитали в моей голове за долго до того, как я приехал в Калифорнию. Но тогда мне было одиннадцать, почти двенадцать, и пришло время действовать. Девочки моего возраста из Эмерсона не хотели иметь со мной ничего общего. У моего отца постоянно были симпатичные девочки-подростки, о которых я не мог не мечтать, но я не мог решиться подойти к ним. Затем он стал встречаться с Кимберли.

Кимберли была симпатичной восемнадцатилетней девушкой с мягким голосом, рыжими волосами, белоснежной кожей и огромной, идеальной формы, грудью. Она была божественной, мечтательной личностью, для которой было типично твердо отказываться носить очки, несмотря на ужасную близорукость. Однажды я спросил, может ли она видеть без них, и она сказала, что без очков предметы очень нечеткие. Так почему она не носит очки? «Я просто предпочитаю видеть мир неясным», — сказала она.

Однажды, прямо перед моим двенадцатилетием, мы все были в «Rainbow». Я был высоко, как маленький воздушный змей, от куаалюда, я набрался смелости и написал своему отцу записку: «Я знаю, что она твоя девушка, но я совершенно уверен, что она подходит для моего первого раза, так что, ты нормально отнесешься к тому, если я займусь с Кимберли сексом сегодня?».

Он все устроил в один момент. Она была для него всего лишь игрушкой, поэтому мы пошли в дальнюю часть дома, и он сказал: «Хорошо, вот кровать, вот девушка, делай, что захочешь». Кровать моего отца послужила прекрасным началом, т. к. он нагромоздил четыре матраса друг на друга, чтобы получился эффект трона. По-моему это было слишком, я жутко нервничал, но Кимберли сделала все сама. Она направляла меня и была очень нежной и спокойной, и все это было по-настоящему. Я не помню, продолжалось ли это пять минут или час. Это был поистине неясный, туманный, сексуальный момент.

Это было забавно, и потом я никогда не чувствовал себя ущемленным, но я считал, что, подсознательно, это возможно было что-то, что всегда представлялось мне в дурном свете. И я не проснулся на следующее утро с мыслью: «Боже, что это было?». Я проснулся с желанием пойти похвастаться перед моими друзьями и выяснить, что нужно сделать, чтобы это случилось снова. Но это был последний раз, когда мой отец разрешил мне это сделать. Всякий раз, как у него появлялась новая девушка, я говорил: «Помнишь ту ночь с Кимберли? Что если…».

Он всегда прерывал меня. «Нет, нет, нет. Это было всего один раз. И даже не поднимай этот вопрос. Этого больше не случится».

Летом 1975 я впервые, с тех пор как переехал жить к отцу, поехал в Мичиган. Паук дал мне унцию чистейшего Colombian Gold, который находился на вершине пищевой цепи, когда дело касалось марихуаны, несколько сигарет с марихуаной и кусок ливанского гашиша. Это были мои запасы на лето. Естественно, мои друзья Джо и Найт пробовали наркотики впервые. Мы пошли в Пластер Крик, выкурили косяк и начали дурачится, кувыркаться и смеяться.

Все лето я рассказывал людям об удивительной жизни в Голливуде, о многих интересных людях, которых я встречал, и о музыке, которую слушал и которая составляла коллекцию моего отца, от Roxy Music до Led Zeppelin и Дэвида Боуи, Элиса Купера, The Who.

В июле того года моя мама вышла замуж за Стива. У них была чудесная свадьба под ивой во внутреннем дворике их деревенского дома в Ловелле. Я почувствовал, что у мамы и сестры Джули дела идут хорошо. Я вернулся в Западный Голливуд в конце лета, желая побыстрее возобновить свой калифорнийский стиль жизни и вернуться к тому, кто станет моим лучшим другом и соучастником в злодеяниях на следующую пару лет.