Паутина. Книга 2

— Ну да, там Марина хорошо поработала, — признал я. — Я её просто попросил никому не рассказывать об этом. Сама понимаешь, как мама отреагировала бы, если бы до неё это дошло.

— Да, не хотела бы я на твоём месте оказаться, если мама это узнает, — серьёзно заметила Ленка. — Но я с тобой полностью согласна — нам в семье такое прибавление ни к чему. Я тоже за Эрика.

— Я всё понял, — смущённо сказал Эрик.

— Ну раз понял, так и действуй, наконец, — с лёгкой ноткой раздражения посоветовал я. — Такие фокусы бесконечно проворачивать не получится, мама довольно быстро засечёт, отчего с её ухажёрами постоянно происходят разные несчастливые случайности.

За этим приятными беседами мы, наконец, добрались до дома, где и попрощались с Эриком.

— Лена, у нас в планах совещание, народ уже едет сюда. У нас есть время привести себя в порядок, но не задерживайся, пожалуйста.

— Не задержусь, — недовольно ответила она.

* * *

— Садитесь, — пригласил я, усаживаясь во главе стола.

Присутствующие начали рассаживаться, листать блокноты, и в общем, создавать ту здоровую суету, которая предшествует каждому ответственному совещанию. Необычным в этой обычной прелюдии были лишь взгляды, которые присутствующие время от времени украдкой бросали на Кельмина. Тот был ожидаемо мрачен.

— Как себя чувствуешь, Антон? — спросил я, пристально на него глядя.

— Нормально, — отозвался он, отводя глаза, — работать могу.

Выглядел он не очень хорошо — какая-то нездоровая бледность, да и вообще вид довольно измождённый. Целительницы всё же не волшебницы — нет у них ни заклинаний исцеления, ни чудодейственных красных бутылочек, которые лечат всё что угодно — от поноса до сломанного позвоночника. Мама удалила пулю и восстановила повреждённые ткани, но ни одна целительница не может мгновенно восполнить потерянную кровь. Да и вообще серьёзное ранение — это шок для организма, от которого ему приходится долго отходить.

— Вот и замечательно, что нормально, — сказал я, по-прежнему глядя на него в упор. — А теперь объясни мне — как так получилось?

— Я виноват и готов понести наказание, — угрюмо ответил Кельмин, глядя в стол.

— Вообще-то, я не спрашивал, виноват ли ты. Это я и без тебя знаю. Я спрашивал другое.

Мы немного помолчали. Антон по-прежнему не поднимал глаз.

— Впрочем, можешь не отвечать, — хмыкнул я. — Этот ответ я тоже знаю.

Кельмин поднял глаза и недоумённо на меня посмотрел.

— Да-да, Антон, я знаю, почему ты ездил без охраны.

Лицо у него сделалось удивлённым. Потом его озарила мысль и он посмотрел на Стоцкую, но у той на лице тоже было выражение полного недоумения, и Антон удивился ещё больше. Потом смысл моего замечания начал доходить и до остальных, и все стали переглядываться, безуспешно пытаясь понять, кто же из них мне докладывает.

Я чуть было не рассмеялся, глядя на эту пантомиму. Как и принято у конкурирующих спецслужб, Антон с Ириной друг за другом втихую следили, но сейчас им в головы пришла неожиданная мысль, что заниматься этим могут не только они. Да и для остальных это явно стало открытием. Оно и к лучшему — всем полезно подумать на эту тему, чтобы ни у кого не возникало иллюзий, что за ними не присматривают.

Одна Ленка держала безразличное выражение лица, хотя я чувствовал, что её вся эта ситуация ужасно забавляет. Она-то как раз прекрасно знала, кто мне докладывает. Приручённые духи исправно следили за всеми в поместье, и хотя пришлось немало потрудиться, чтобы отучить их нести к нам всякую чушь, в последнее время этот труд начал, наконец, окупаться. Нас в своё время немало повеселило, как Кельмин воркует над своей машиной — мало какая мать так хлопочет над ребёнком. Так что я прекрасно знал, почему Антон не хотел ездить с охраной — даже машина сопровождения убила бы всё удовольствие от поездки, а уж посадить охранника в свою «кисоньку» для него было просто немыслимо. Чисто по-человечески я вполне мог его понять — Кельмин тоже относился к категории трудоголиков, и дорога на службу и со службы была для него практически единственной возможностью прокатиться.

— Охрана там могла и не помочь, — попытался оправдаться Антон, — они просто послали бы больше людей.

— Могла и не помочь, — согласился я, — а могла и помочь. Но в любом случае это совершенно тебя не оправдывает. Во-первых, ты не выполнил прямой приказ. Ты военный человек, ты же знаешь, что полагается за невыполнение приказа в боевых условиях?

— Знаю, — выдавил из себя Кельмин, опять опустив глаза.

— Но главное даже не в этом. Самое неприятное здесь в том, что приказ систематически не выполнял тот самый человек, который был поставлен следить за его выполнением. Ничто не разлагает подчинённых сильнее, чем начальник, который на их глазах демонстративно плюёт на приказы вышестоящих. Твои люди всё это видели, Антон — и как они в следующий раз отнесутся к моему приказу? Или к твоему? А ведь это те самые люди, которые обязаны сражаться за нас всех — и умереть, если необходимо. Ты уверен, что они по-прежнему без раздумий подчинятся неприятному приказу?