Паутина. Книга 3

— Я уже сказала что. Ты слишком подвержен идеям натуральной философии, и её методу описывать мир формулами. Это прекрасно работает для механизмов, но мир — это не механизм. Все эти формулы не дают понимания мира, они всего лишь описывают закономерности, которые установила Госпожа. Для Владеющего это описание мира бесполезно и даже вредно, потому оно отвечает на вопрос «как», но не даёт никакого ответа на вопрос «почему». Этот подход с формулами очень хорошо годится для проектирования машин, и прочего в таком роде, но ты ведь не инженер, а Владеющий. Тебя такое представление мира не должно интересовать хотя бы потому, что Госпожа может изменить его в любой момент. Да и ты, кстати, тоже.

Стефа внимательно посмотрела на меня и тихонько хмыкнула, явно неудовлетворённая моим видом.

— Давай я попробую объяснить это на каком-нибудь примере попроще, — вздохнула она. — Вот ты берёшь в руки камень и собираешься смять его и вылепить что-то другое, но тут же вспоминаешь, что он твёрдый, что он состоит из минералов, которые совершенно не обладают пластичностью, и приложив силу, ты можешь его только раскрошить. Ты же веришь в формулы, а они ясно и убедительно говорят, что смять камень невозможно. И в этот момент Владеющий в тебе умирает, и просыпается инженер. Ты перестаёшь верить в результат, и воля твоя развеивается, как дым на ветру. И вот ты бессмысленно тискаешь этот твёрдый камень и пытаешься понять, как же я это делала, и в чём состоит секрет фокуса.

— Да, в такой форме это гораздо понятнее, — признал я. — Ты очень точно уловила суть проблемы.

— Ты вроде умный юноша, Кеннер, а объяснять тебе приходится на пальцах, — с лёгким недовольством сказала Стефа. — Осознай, наконец, простой факт: весь этот мир, — она сделала плавное движение рукой, охватывая всё вокруг, — всего лишь сон Летящей-в-Ночь. Ты почему-то считаешь, что ты сторонний наблюдатель, для которого и этот мир, и сама Госпожа — это что-то существующее вне тебя. Это неверно. Ты не наблюдаешь её сон со стороны, ты сам часть этого сна. Запомни и подумай над этим как следует: весь мир вокруг нас не есть что-то стабильное, это сон, а во сне может произойти что угодно. И если твоя воля сильна, ты можешь внести в сон Госпожи изменение. Ничтожное изменение, не более, но для Госпожи и смести с орбиты планету — событие настолько ничтожное, что она вряд ли это заметит.

Глава 20

Его высокопреосвященству Жерару Бопре, архиепископу Трирскому

Ваше высокопреосвященство, посетив с супругой, баронессой фон Раппин, по семейным делам Ваш прекрасный город, не могу не воспользоваться возможностью почтительно выразить Вашему высокопреосвященству своё глубочайшее уважение.

Искренне Ваш, Кеннер Арди, барон фон Раппин

Я ещё раз перечитал короткое письмо — как-то очень уж верноподданически вышло. С другой стороны, а как ещё захолустный барон может писать курфюрсту империи? Впрочем, захолустный барон курфюрсту империи вообще писать не может. А я вот пишу — как-то плоховато у меня получается быть захолустным бароном, всё влезаю куда-то не туда.

Поездка эта случилась довольно неожиданно… ну как неожиданно? То, что не хочется делать, всегда случается неожиданно. Вот и эта поездка так же случилась. Как я ни сопротивлялся этому в душе, но в конце концов смирился с мыслью, что лететь в Трир всё-таки придётся. Мы провели через Бернара уже три партии, причём последняя ушла Зепперам. Нужно было своими глазами удостовериться, что всё работает как надо, ну и вообще провести ревизию. В обычных условиях я бы просто приказал Зайке послать ревизоров, но с родственниками это выглядело бы оскорблением. Так что в результате команда счетоводов поехала железной дорогой, а мы с Ленкой загрузились в нашу «Бодрую чайку» и взяли курс на запад — чтобы прилететь чуть пораньше и по-родственному подготовить почву для ревизии.

Вылетели мы в пятницу, чтобы хотя бы один день пришёлся на выходной — пропусков учёбы у нас и так было слишком много. В империи этот день был вторником, так что наша поездка удачно выпала на имперские будние дни. Звучит немного психоделически, но для меня стало уже совершенно привычным сверять нашу шестидневную неделю с имперским календарём, где в неделе было семь дней. Выходной у них тоже был один, зато у евреев, то есть у Зепперов, он был в субботу, а у Бернара, как и у прочих имперцев, в воскресенье. Правда, среди Зепперов было много выкрестов… в общем, разбираться кто там когда отдыхает — задачка не для ленивых.