Паутина. Книга первая «Геныч»

— Это не повод его бить! — спокойно ответил Генка и повел плечам, разминая застывшие мышцы. Мышцы находились в аморфном состоянии, усталое тело отказывалось служить. Но малыш нуждался в защите, и Генка продолжал разминаться. Его глаза в упор смотрели на рыжего, не предвещая ему ничего хорошего. И рыжий почувствовал неуверенность. Он интуитивно понял: от этого спокойного на вид паренька исходит реальная угроза. Но отступать было поздно. Сзади стояли пацаны, перед которыми он не мог проявить свою слабость. Завтра вся Нижняя Межа будет знать, что Толик Устюжанов струсил. Испугался какого-то малолетки... Этого допустить он не мог! Пересилив страх, рыжий развязной походкой подошел вплотную, но получил сильный короткий удар в плечо, отчего его правая рука сразу же отсохла, а на глазах выступили слезы.

— Ах ты!.. Драться?.. — дыхание у Толика перехватило, он едва выговаривал слова. Корчась от боли, прохрипел: — Пацаны, бей его!..

Всё это закончилось для Толика Устюжанова весьма печально. Он заработал серьезную травму плеча. Через пять минут, побитый, со слезами на лице, Толик зажимал свою распухшую руку и проклинал всё на свете. Морщась от боли, спросил:

— Тебя как звать, глазастый?

— Генка! — спокойно ответил его неожиданный противник. Он один после этой короткой, но отчаянной схватки остался невредимым. Только небольшая ссадина виднелась на щеке. На остальных же было больно смотреть: Один из них, Лешка Лебедев, согнулся словно глубокий старец и схватился за живот; а второй — Витька Нариманов, на силу которого Толик так надеялся, вообще едва держался на ногах... Толик простонал:

— Какой ты, к черту, Генка! Ты целый Геныч!.. Ты мне руку чуть не сломал. Пацаны, валим отсюда!

Долговязый предводитель в сопровождении своей удрученной команды стал удаляться. Неожиданно он обернулся. Он не мог просто так уйти, не сказав последнего слова. Здесь, на расстоянии, к нему вернулась прежняя уверенность. В его взгляде читалась неприкрытая ненависть, Толика просто распирало от душившей его злобы:

— А ты, Геныч, считай, что уже труп. Ты Петьку Кобчика знаешь?

— Нет. А кто это?

— Скоро узнаешь! — на лице Толика промелькнула злорадная улыбка. — У нас, на Нижней Меже, его все боятся! Так что жди и заранее готовь себе гроб!..

Всё это время черноволосый паренек стоял в сторонке и широко раскрытыми глазами наблюдал за происходящим. На него эта потасовка произвела сильное впечатление. Когда ребята с Нижней Межи скрылись из вида, он подошел ближе.

— Ты здорово дерешься! — восхищенно произнес он. — Как ты их сделал!.. Я так не могу!.. Меня Эдиком звать.

— Гена! — коротко ответил Генка и протянул ему руку. — Ты откуда такой взялся, что-то я раньше тебя на нашей улице не видел?

— Мы здесь недавно построили дом, — ответил паренек. — Он стоит недалеко от вашего. Наша семья переехала сюда только вчера. Раньше жили в Москве...

Паренек очень сильно кого-то напоминал. Вот только кого?.. Черные курчавые волосы, смуглое лицо, тонкий профиль... Пушкин — неожиданно вспомнил Генка. Юный Пушкин в лицее читает свои стихи... Картинка из учебника по литературе. Эдик словно сошел с этой картинки.

— А ты и вправду еврей? - спросил Генка.

Эдик насторожился:

— А что, это имеет какое-то значение?

— Да нет, забудь! Это я так! Я просто евреев никогда раньше не видел. А чего это вы из Москвы уехали? Разве в Москве плохо?

— Совсем не плохо, — покачал головой Эдик и улыбнулся: — Это же Москва! Там знаешь какие дома высотные есть?! Мне там очень нравилось! В Москве много друзей и родственников. У меня там дядя в МИДе служит, а отец был профессором в МГУ. Лекции читал... Теперь вот будет в здешней школе математику преподавать! — неожиданно с грустью добавил он.

— За что же его так? — сочувственно произнес Генка. — По своей воле из столицы в Сибирь не едут. Тем более в такую глушь, как наша.

— Я и сам об этом думаю, — признался Эдик. — Только мне ничего не рассказывают. В последнее время отец был сам не свой. Они с мамой постоянно о чем-то шептались, а как увидят меня, сразу замолкают... Потом я случайно услышал, как дядя говорил, что так будет лучше для всех!

— А дядя... это тот, что в МИДе служит?

— Да! Он у меня один...

Мальчики замолчали, проходя мимо старика в странной шляпе, давно наблюдавшего за ними. Но Генка как будто его и не заметил, занятый своими мыслями. Эдик же скользнул по старику внимательным взглядом и даже вздрогнул, но, увлеченный разговором со своим новым знакомым, тут же забыл о нем.

— Ты же учишься в школе, что на соседней улице? — спросил он.

— Да.

— А в какой класс теперь пойдешь?

— В шестой.

Эдик удивился:

— Я думал, ты старше... А я в пятый. Мой отец тоже в этой школе будет преподавать... Ну всё, мы дошли. Вот он, мой дом! — Эдик с гордостью показал на большой пятистенник, сложенный из кирпича. — Заходи как-нибудь, в шахматы сыграем.

— Я не умею! — покачал головой Генка.

— А я научу! Заходи, я тебя с отцом своим познакомлю.

Они остановились, посмотрели друг на друга. И Эдик задал вопрос, который давно уже вертелся у него на языке:

— А ты не боишься этого Кобчика?