Паутина. Книга первая «Геныч»

— А ты не бери в голову, — сказал Геныч. — Я тоже чувствую себя на этом торжестве, образно выражаясь, не в своей тарелке. Но мы здесь не посторонние люди. Я свидетель со стороны жениха, ты — отец невесты. Давай уж доиграем свою роль до конца.

— Все бы ничего, мне Маринку жалко! — ответил Силаев. — Чувствую, намучается она с этим евреем.

— А вот это ты зря! Эдик нормальный парень. Что это ты, дядя Ваня, к евреям стал так предвзято относиться? Они теперь твои родственники.

— Да я бы к ним со всей душой. Они же сами нос воротят... Не наши это люди! Одно слово — пришлые!

* * *

В этот день в Зареченске состоялась еще одна свадьба: Вероника выходила замуж за Толика Устюжанова. Свадьбу сыграли скромно, пришли только самые близкие родственники жениха. Со стороны невесты не было никого. Не хотела Вероника, чтобы односельчане узнали о таком её странном решении. Пусть уж в Пеньковке пока ни о чем не догадываются. Она даже родителям своим не стала сообщать. Была давняя школьная подруга, согласившаяся стать свидетелем, но она обещала молчать. Никогда еще Вероника не чувствовала себя такой одинокой.

Она сидела за праздничным столом и, в который уже раз, спрашивала себя: зачем она это сделала? Любила ли она Толика? Об этом смешно даже думать — она его откровенно презирала! В лучшие моменты их совместной жизни она испытывала к нему лишь жалость. Уродливое подобие интимных отношений — вот что их объединяло. Раньше она приходила к нему домой, чтобы снять напряжение. А потом сразу же уходила. Спустя какое-то время стала оставаться на ночь. Это в любом случае лучше, чем проводить ночь в одной комнате с Ниной.

А потом Вероника узнала, что Нина выходит замуж за Будникова, и тогда в её душе погас последний лучик надежды. Дальше уже не было ничего — дальше был только мрак!.. Несколько дней она находилась на грани сумасшествия, пыталась утопить горе в вине. В эти дни Толик, надо отдать ему должное, повел себя мудро. Все время находился рядом с ней и даже бегал в магазин за очередной бутылкой. А потом пьяные в доску, обнявшись, они пели заунывные песни, и Вероника выворачивала перед ним свою душу наизнанку... В один из таких вечеров Толик предложил узаконить их отношения. Вероника подумала и спьяну согласилась. Но поставила условие: пусть все пройдет скромно и незаметно.

А что ей оставалось делать? Свою птицу счастья она упустила, надо как-то жить дальше! С Толиком она чувствовала себя свободно. Его не нужно было стесняться, им можно манипулировать. И пусть постоянно ворчит свекровь. Психует и шипит, когда её сыном помыкают!.. А плевать на свекровь! Все равно доброго слова от нее не дождешься. Она и сейчас посматривает на невестку словно собирается впустить в нее свой яд. Одно слово — змея!

Свидетелем со стороны жениха был Петр Кобчанский, мускулистый парень с тюремной наколкой на руке. Вероника его сразу узнала — он был на той проклятой вечеринке в доме за мостом. Кажется, он даже был хозяином этого дома. Он и сейчас сальными глазами на нее поглядывает. Зачем Толик пригласил его сюда? Неужели у него не нашлось друга, который не участвовал в той постыдной оргии... Какая ты все же сволочь, Толя!

В общем, свадьба больше напоминала поминки. Все сидели за столом молча. Ели, пили... Два раза прокричали: "Горько!" Лучше бы они не кричали, Веронике совсем не хотелось целоваться. Она была на взводе!.. Когда Толик вышел покурить, Кобчанский занял его место.

— Узнала меня, Никуся? — тихо спросил он.

Вероника вздрогнула. Они все на той вечеринке называли её так. Преодолевая брезгливость, она спросила:

— Ну узнала! И что?

— Приходи сегодня ночью ко мне домой. Адрес ты знаешь. На хрена тебе сдался этот придурок!

Вероника посмотрела по сторонам: все ели, пили, на них никто не обращал внимания. "Когда уж вы все нажретесь!" — с ненавистью подумала она.

Ночью ей не спалось! Толик пытался обнять — Вероника грубо его оттолкнула. "Не трогай меня сегодня! — сказала она, вкладывая в слова всю свою ненависть и презрение. — Не видишь, не хочу я!" Толик грязно выругался и обиженно отвернулся. Через минуту он уже храпел. А она лежала, молча глядя в потолок: "Почему я такая? Почему не могу, как другие женщины? Плюнуть бы на все и уехать куда-нибудь. Туда, где меня никто не знает. И начать жить с чистого листа!.." Вероника шумно вздохнула. Все бесполезно! От себя никуда не убежишь. Эта похоть как болезнь. Она и там не оставит её в покое... Как ей сейчас плохо, гадко, невыносимо!..

Она встала с постели, оделась и вышла на улицу. Мороз опалил её щеки, привел в чувство. Вероника прибавила шаг. Этой ночью температура на улице опустилась ниже тридцати градусов. Валенки с хрустом продавливали выпавший накануне снег. Идти недалеко, сейчас будет речка Бердянка и мост. А совсем рядом, на обочине тот дом... Последние метры она уже бежала...

Кобчанский открыл дверь. Увидев её побелевшие щеки, втащил в дом. Потом выбежал во двор за снегом... Осторожно стал прикладывать снег к обмороженным участкам лица.